Кроме того, на здоровье сильно влияют социально-экономические факторы: власть, маргинализация и стигма. Например, если вы испытываете финансовые трудности, и вам сложно оплачивать счета, то это приводит к хроническому стрессу, который оказывает негативное влияние на здоровье. Сюда же относится подверженность расизму, микроагрессии или ксенофобии.

Вдобавок ко всему, стресс возникает в результате бесконечных попыток вписаться в общество, а также в ходе постоянной работы, необходимой для того, чтобы обществу соответствовать. В итоге, не желая выделяться из толпы, мы наказываем себя и подвергаем самобичеванию. При этом одержимость здоровьем и красотой не идёт нам на пользу.

И это чертовски утомительно.

Я уже была готова приложить все усилия и похудеть, как вдруг возникла другая проблема: я возненавидела своё лицо. Я захотела, чтобы оно полностью изменилось. Если быть точнее, я мечтала о пластике носа. Однако я сомневалась, что родители разрешат мне пойти на это: всякий раз, когда я поднимала вопрос относительного операции, мама начинала меня убеждать в абсурдности данной затеи.

– Не говори глупости. Миссис Ангстадт говорила, что ты похожа на Одри Хепберн. Помнишь?

– Это было в двенадцать лет, мам. Ты сейчас на меня посмотри!

Раз мама не одобряла пластические операции в четырнадцатилетнем возрасте, у меня появился другой план: я решила, что сделаю нос, когда повзрослею. Серьёзно. Как только я буду в ответе за свою жизнь – либо в колледже, либо после колледжа – и когда у меня появятся деньги, я обязательно сделаю пластику. И тогда всё в моей жизни изменится.

Я чувствовала себя в ловушке уродства, поэтому наличие плана – как взять ситуацию под контроль и купить себе более красивое лицо – меня успокаивало. По крайней мере, мне не придётся оставаться страшной до конца своих дней. Итак, я начала молиться Господу о коррекции носа: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, Боже, позволь мне сделать пластику! Пусть это случится скоро, либо, если нескоро, то тогда, когда я смогу заплатить за неё сама». Высшие силы хотят, чтобы все мы были очень красивыми. А если для этого нужно разрезать лицо, то так тому и быть.

Культура, в которой мы живём, привела к тому, что я стала одержима красотой. Я, конечно, была хорошенькой, однако диагноз СПКЯ сделал мою красоту неуловимой. Независимо от наличия всех симптомов или одного-двух, диагноз в любом случае кажется устрашающим. Особенно в подростковом возрасте. Что? Ты хочешь безупречную кожу? Нет уж, прости. Мечтать не вредно. Хочешь быть стройной? Нет, вряд ли получится. Хочешь быть бородатой женщиной? Нет? А у тебя бы отлично получилось! Просто подожди немного! Справедливо это или нет, но мощной социальной валютой является слишком определённый вид красоты и женственности, и я панически боялась потерять её до того, как получила.

Диагноз СПКЯ редко ставят в подростковом возрасте. Большинство людей узнают о наличии проблемы лет в двадцать-тридцать, когда появляются трудности с зачатием. СПКЯ не означает, что вы не сможете забеременеть, просто сам процесс может затянуться. Как бы то ни было, но на тот момент бесплодие меня не волновало: мне было четырнадцать лет! Кроме того, моей тёте ставили диагноз СПКЯ, и при этом у неё было четверо детей. Она, кстати, была очень худой, занималась бегом и другими видами спорта, так что для меня это стало очередным аргументом: если я буду контролировать вес, тогда всё непременно получится. Меня и правда волновали лишь поверхностные симптомы. Я думала: «Если ты здорова – ты красива. Если я стану здоровой, тогда я автоматически буду красивой».

Вдобавок к моим страхам по поводу внешности у меня имелись и другие тревоги: мне очень часто приходилось выступать перед людьми. Я пела на свадьбах троюродных братьев и сестёр, на похоронах дядюшек и в музыкальной школе, где в двенадцать лет каким-то образом начала брать уроки оперного пения. Я выступала на детских конкурсах классического пения, ездила в Париж и Монако с русской музыкальной школой, чтобы петь с виолончелистами мирового класса, выступала в школе, где все восхищались моим вокалом. Мне постоянно приходилось находиться на глазах у публики, что, безусловно, заставляло меня неслабо понервничать.

Моя проблема, как мне казалось, заключалась в том, что я звучала в точности как диснеевская принцесса, но не выглядела так. У диснеевских принцесс нет страшных пор, нет растяжек. И зубы… все на месте. Да и грудь у них помещается в платье. Тот факт, что я играла в школьных спектаклях роль принцессы, не помог мне почувствовать себя увереннее, а лишь усилил нелюбовь к себе. Я стала бояться набрать лишний вес. Я возненавидела своё лицо, потому что считала, что остальные тоже его не любят.

Однако все вокруг говорили: «Дунс, тебя ждёт Бродвей!» Серьёзно? ВЫ МЕНЯ ВИДЕЛИ?! Честно говоря, было глупо хотеть стать актрисой с таким восприятием своего тела и внешности.