Мама тоже выглядела измученной. Выслушав меня, она тихо сказала: «Хорошо… Делай, как считаешь нужным. Единственное, что мне придётся пойти другим путём и придерживаться более строгой диеты, потому что… у меня рак».

Что…?

– … что?

– Месяц назад я узнала, что у меня лимфома, но я не хотела тебя расстраивать, пока ты играла в спектакле.

Мама временно перешла на вегетарианство, чтобы посмотреть, вылечит ли оно лимфому Ходжкина. Но тот момент она ещё не приняла решение относительно химиотерапии. Мама рассказала, что недавно прочитала книгу о вегетарианстве и раке, а потом предложила её мне. Я обещала прочитать, но не обещала отказаться от курицы. (И ещё! Помните? Я только собиралась научиться интуитивному питанию!)

Поиск диеты, которая исцелит маму (и меня), являлся на тот момент частью нашей семейной культуры. Это было нашим мировоззрением: «Мы больны, потому что неправильно питаемся». Когда вы хотя бы частично верите, что заболели из-за диеты, вы, конечно же, попытаетесь изменить рацион, прежде чем принимать общепринятое лечение, которым является химиотерапия. И я понимаю, почему сначала предпринимаются любые другие попытки. Я не оправдываю; я просто… понимаю. Помните, как у неё начали трястись руки от стресса по поводу возможного коровьего бешенства, имплантированного мне в дёсны? Вот чем всё закончилось. Рак. Стресс послужил триггером.

Итак, на следующий день я прочитала книгу о вегетарианстве и онкологии. И тогда же я стала вегетарианкой. И даже на следующей неделе я всё ещё ей оставалась. Может быть, я смогу сделать это… интуитивно? (Нет. Я не могла.) Мама была сыроедом, а я – веганом. В наши дни это называется вегетарианством (употреблением растительной пищи), а термин «веган» используется тогда, когда вы делаете это ради животных. Что ж, мы делали это не ради животных. Мы делали это ради себя. В любом случае, мы не употребляли в пищу ни мясо, ни молочные продукты.

В конце июля мы на одну ночь полетели в Финикс, штат Аризона. Мне предстояло посетить специалиста, который должен был ввести в узел в щитовидной железе этанол (чтобы попытаться его растворить). В течение последних нескольких лет узел снова и снова наполнялся жидкостью, и каждый раз, когда это происходило, было не только больно, но и видно, как он торчал из шеи, когда я глотала. Эндокринолог, который обследовал меня и откачивал жидкость, в конце концов порекомендовал врача из Финикса. Этот доктор являлся единственным в стране, кто делал инъекции этанола.

Поскольку мама была сыроедом, она взяла с собой два чемодана: один с одеждой, а другой – с органическим салатом, помидорами и миндалём. Еда предназначалась для неё, но я была так голодна в аэропорту, что съела все помидоры из её чемодана. Когда мы приехали в отель, мы доели остатки салата и миндаля. Маме только что сделали биопсию лимфоузла, чтобы подтвердить, что у неё рак Ходжкина, поэтому всю поездку она ходила с белой повязкой на шее.

Это была неделя, когда в новостях много писали о серийном убийце-снайпере, который активно действовал в Финиксе. Итак, мы приехали в город, где температура воздуха составляла +40 градусов. В город, где скрывался серийный убийца, стрелявший в людей из машины (на самом деле они действовали вдвоём, и их поймали примерно через неделю после нашей поездки). Восемь человек были убиты и ещё больше – ранены. На улице никого не было. НИ ДУШИ. Потому что никто не хотел попасть под обстрел? Или, может, потому что на улице было +40? Обе причины казались вескими.

После быстрой и странной процедуры, когда врач воткнул иглу в моё горло и ввёл туда спирт, у нас оставалось четыре часа до возвращения в аэропорт. Мы уже выселились из отеля и успели проголодаться. Перед отъездом домой мы зашли в интернет, чтобы найти вегетарианские рестораны в Финиксе. Распечатав маршрут от кабинета врача до ресторана и оценив расстояние, мы подумали, что идти не так уж и далеко. На самом же деле всё вылилось в сорокаминутную прогулку по жаре по пустынным улицам, где на свободе находились два серийных убийцы. Мы тащили за собой чемоданы, стремясь попасть в один из немногих вегетарианских ресторанов, которые смогли найти в Финиксе. И у нас обеих на шеях были повязки.

Это был 2006-й год. На телефонах Nokia не было приложений Google Maps. На полпути мы пожалели, что не поймали такси у кабинета врача, но… как же теперь быть? Здесь не было Uber или Lyft. Как и интернета на телефонах. Мы не знали номера службы такси. Мы, конечно, могли остановиться на углу, чтобы позвонить оператору, но чем дольше мы стояли на месте, тем вероятнее становились мишенью. Мы должны были продолжать катить чемоданы и идти вперёд к своей цели.