– Отлично. Теперь жди. Клянусь, если ты от меня сбежишь, я тебя догоню и подвергну немыслимому.

– Угу.

– А позже, Джо, советую тебе незамедлительно подвергнуть немыслимому меня – в рамках компенсации за пропущенный поезд, отбывающий с химзавода Финча в четыре часа пятьдесят одну минуту.

– Принято. Конечно. Я готов.

Полли Крейдл одаривает его обворожительной улыбкой, от которой плавится мозг.

– Тогда едем.

Сидя на заднем сиденье Поллиного автомобиля в наряде мистера Жабба, сбегающего из тюрьмы ^[28], Джо смотрит в окно на свой дом.

Койль-стрит неузнаваема: ее заполонили голубые огни, фургоны судебных приставов и вневедомственной охраны. Следить за порядком поставили одинокого полицейского в штатском – на случай, если хозяин здания (лицо, замеченное в связях с криминальными элементами и потенциальный подозреваемый в нераскрытом пока убийстве) вернется и поднимет шум. Три здоровяка выносят из дома напольные часы Александра Эдинбургского, изготовленные в 1810 году, причем они не потрудились закрепить внутренний механизм, и прямо на глазах Джо гири вышибают стеклянную дверцу. Интересно, грузчикам было приказано как можно грубее обращаться с собственностью хозяина? В ярком свете прекрасно видно маятник и осколки изумительного, расписанного вручную стекла. Вот часы окончательно превращаются в дрова, а маятник, пожалуй, сгодится в качестве волшебной лозы для поиска воды. Джо наблюдает, как еще один грузчик – куда бережнее – выносит в медвежьих объятьях Часы Смерти. Вот так всегда: уцелеет наименее ценное.

– Тебя пытаются подставить, – замечает Полли Крейдл.

– Что?

– Весь этот хаос и неразбериха – для отвода глаз. Они подготавливают почву, чтобы позднее подбросить в дом нужные улики. Когда им нужна правда, они работают аккуратно. – Она косится на него. – Чему ты удивляешься? Я ведь тоже Крейдл, как-никак.

– Тем часам, – бормочет он, – было двести пятьдесят девять лет. Они не сделали никому ничего плохого.

– Ужас, – произносит Полли.

Внимательный полицейский уже заметил и вовсю разглядывает их машину. Полли Крейдл не обращает на него внимания.

– Вообще-то они не мои. То есть, владелец пока я, но я не собирался оставлять их себе. – Он пожимает плечами. – Хотел продать. Тем не менее это… это настоящая вещь, с историей, понимаешь? Можно посвятить всю жизнь попыткам разгадать, что они видели, откуда на них все эти отметины. Думаю, они побывали в Америке и Индии, на что указывает ряд признаков. Они видели рассвет и закат Империи. Пережили королеву Викторию. Мой дед сказал бы, что их характерное свойство – долговечность. Или высокое мастерство исполнения, быть может.

– Думаю, самим часам все равно.

– Да. Пожалуй.

Джо сквозь окно машины заглядывает в разбитую дверь своего дома. Он видит разбросанные по полу вещи – его вещи. Из груди вырывается нечленораздельный звук – он надеется, что его можно принять за старушечий вздох. Желательно, не предсмертный, чтобы услышавшим не пришло в голову прийти бедняжке на помощь. Один из приставов оборачивается и фыркает. Старуха расчувствовалась. Небось, папенькины часы приехала выкупать.

Они едут дальше. Магазинчик Ари – сразу за углом.

– Остановись здесь, пожалуйста, – говорит Джо.

– Не лучшая идея.

Полли бросает взгляд через плечо. Полицейский к тому времени уже отвернулся. Может, с кем-то разговаривает? Вид у него вполне непринужденный.

– Пожалуйста, Полли.

Ари стоит в дверях магазина, сцепив руки за головой. Джо опускает стекло и скрипучим голосом обращается к нему:

– Молодой человек?

Ари бочком, полушагом приближается к машине, затем хмурится.

– Вы кто?

– Ари, это я. Джо.

– Джозеф? Напрасно ты приехал.

– Да. Уже понял.

– Что происходит?

– Все подстроено, Ари. Меня хотят подставить. Интересующимся можешь смело говорить, что ничего обо мне не знаешь. Трижды, если понадобится.

Ари вздыхает; в протяжном вздохе читаются самоукоризна и сочувствие чужому горю.

– Ох. Следовало ожидать. Сперва я принял их за воров и позвонил тебе. Потом другие пожаловали, потом полиция – кого тут только не было!.. Ты террорист, Джозеф?

– Нет. Имей в виду, во всем виновата кошка. Если бы я убил ее, когда хотел…

– То совершил бы грех против Высшего Разума, Джозеф, и я никогда бы этого себе не простил.

– Высший разум любит котов-убийц и ненавидит торговцев антиквариатом?

– Кто знает? Вселенная непознаваема. Неотвратима. И порой – невыносима.

Ари улыбается – мягко, сочувственно.