– Нино заберет нас завтра. Я соберу вещи и приберу в квартире. К моему отъезду можно будет показывать ее новым жильцам.

Уолт дотронулся до ножки Селии, обутой в маленькую белую пинетку.

– Не сдавайся. Жизнь иногда подбрасывает сюрпризы. – Он покачал ножку. – А эта малышка – прекрасный сюрприз.

По щеке Аннализы скатилась еще одна слеза. Конечно, Селия прекрасный ребенок, и все-таки – как же пусто внутри…

– Я боюсь, что не смогу стать хорошей матерью. Пока я не представляю как.

– Не сомневаюсь, что ты станешь чудесной мамой. Подозреваю, что работа родителя не отличается от любой другой. Нужно только потренироваться. Ты сначала попробуй, а потом посмотрим, что получится.

Аннализа прижала Селию к груди. Она надеялась, что Уолт прав. Пока ей казалось, что этому новорожденному человечку не место рядом с ней.

Когда Аннализа наконец набралась смелости признаться Уолту, что покидает Портленд, ей казалось, что дальше падать некуда, но когда она в сопровождении Нино зашла к бабушке в дом – это было полное поражение. Прежде она была решительной девушкой, готовой любой ценой найти свое место в мире. Она покидала Пейтон-Миллз с чувством, что впереди ее ждет большое будущее. После окончания высшей школы все провожали Аннализу и желали удачи – уезжая в тот день на «Фольксвагене» Томаса, она так гордилась собой.

И все ради того, чтобы снова вернуться домой. Все ее пожитки: одежда, швейная машинка, несколько картин и ветряные подвески – лежали упакованные в машине Нино.

Непонятно, откуда взялось это чувство, что она проиграла. Ведь ее ждал весь клан Манкузо, и никто не считал Аннализу неудачницей. Некоторые были рядом в день рождения ребенка, а теперь все ждали ее возвращения. Не успела Аннализа переступить через порог, как Селию у нее тут же утащили.

Чувствуя, что снова подступают слезы, Аннализа извинилась, ушла в свою комнату и упала на кровать. Она вернулась к тому, с чего начинала. Почти три года она планировала побег, и вот теперь проиграла.

Nonna постучалась, зашла и села на кровать.

– Все идет так, как и надо, – сказала она.

– А я не уверена. Мне кажется, что это неправильно. Все неправильно. Я будто живу не своей жизнью. Я ужасная мать. Иногда смотрю на нее и ужасно злюсь. Она самая прекрасная девочка на свете, а я думаю только о Томасе, о том, что он со мной сделал и какой жизни меня лишил.

Аннализа сама не верила, что говорит это вслух, но все это было правда.

Nonna вздохнула и помолчала.

– У тебя впереди еще долгая жизнь. Нельзя, едва выйдя из школы, за два года решить все вопросы. Это всего лишь одна неудача на твоем пути.

– Неудача? Это не просто неудача. Я не знаю, как начать сначала. Остается только ползти на могилу и признать поражение.

– Все дело за тобой, разве не так? – спросила Nonna. – Я знаю, что у тебя есть качества, которые нужны хорошей матери, но прежде ты была вольной птицей. Может быть, потребуется время, чтобы открыть в себе родителя.

Аннализа села на кровати и опустила ноги на ковер.

– Я до сих пор размышляю о том, чтобы отдать ее приемным родителям, но теперь поздно. Что обо мне подумают? Теперь, когда все видели малышку? Когда у нее есть имя? Уже слишком поздно, и я ее подвела.

Nonna едва заметно улыбнулась.

– Вы, дети, любите все разложить по полочкам и думаете, что на все есть ответ. А я в этом не уверена. Хватит обдумывать всю свою жизнь до гробовой доски. Радуйся тому, что есть сейчас. У тебя полно времени, чтобы научиться быть матерью.

Аннализа покачала головой.

– Я даже не знаю, откуда начать.

– Встань с кровати, – посоветовала Nonna, повторив то, что твердила в те мрачные недели после того, как Эмма наглоталась таблеток. – Это первая победа для начинающей мамы.

– Я просто хочу сбежать, Nonna.

Бабушка похлопала Аннализу по руке.

– А вот это у тебя не получится.

Теперь Аннализе было у кого поучиться материнским навыкам. Она смотрела, как Nonna нянчится с Селией, раскрыв рот. Бабушка как-то умудрялась три раза в день готовить вкуснейшую еду, поддерживать в доме порядок, да еще развлекать Селию все время, пока малышка не спала. Забавно, что раньше Аннализа рисовала модниц, захаживающих в «Прайд», принимая их за воплощение сильной женщины. Теперь она понимала, что им далеко до бабушки.

Аннализа не понимала, как это возможно. Следующие две или три недели она почти не вылезала из кровати, а значит, не могла насладиться даже такой крошечной победой.

Иногда она слышала плач Селии, доносящийся из колыбельки возле ее кровати, и ничего не делала. Просто не могла заставить себя встать с кровати и утешить малышку. А что ей сказать? Сделать вид, что мир прекрасен? Аннализа считала, что чем меньше она заражает Селию своим дурным настроением – тем лучше. А потом в комнату, в любой час ночи, прибегала Nonna, брала Селию на руки и качала, пока девочка не уснет.