Закрыв глаза, он с блаженным видом откусил кусочек.

– Видели бы вы магазин.

Уолт не бывал там уже несколько недель.

– Я бы с радостью.

– Вам бы очень понравилось.

Аннализа до сих пор не поменяла вывеску, но перестала брать заказы на ремонт, не считая тех часов, которые чинил Уолт. Следуя его советам, она освободила еще больше места под картины и теперь продавала работы семи разных художников, считая свои собственные, и не забывала торговать часами.

– Может, заглянем в магазин после выставки? – предложил Уолт.

– Вы правда не обязаны идти на выставку, – сказала Аннализа.

Не стоит Уолту так напрягаться.

– Ты шутишь. Я ни за что на свете ее не пропущу. Ты столько сделала, чтобы туда попасть.

Аннализа похлопала его по руке.

– Вы не против поехать с Нино и бабушкой?

– С большим удовольствием.

За последний год старый часовщик так мало ворчал, словно сумел обрести нирвану.

Уолт указал на пиджак, который висел на плечиках.

– Будь добра, подай мне карманные часы.

Взяв в руки свои часы марки «Уолтем», он посмотрел на них, а потом перевел взгляд на Аннализу.

– Я хочу, чтобы ты забрала их себе.

Аннализа ахнула, вновь растерявшись от любви, которую дарил ей Уолт.

– Не надо. Вы ведь уже столько мне отдали.

– А кому их еще дарить? – Уолт взял девушку за руку, вложил часы ей в ладонь и сомкнул пальцы. – После того как умерла Гертруда и прежде, чем ты пришла в мой магазин, было время, когда я считал, что мой час уже настал. Странное дело. Когда столько лет чинишь часы, становишься с ними единым целым и живешь с их тиканьем в унисон. Вся жизнь отмеряется движением стрелок. Но потом появилась ты, и все изменилось. Не знаю, понимаешь ты меня или нет, только ты продлила мое время. Ты дала мне причину жить. Теперь, когда будешь брать в руки эти часы, не забывай, что у тебя есть умение повернуть время вспять. Мало кто способен на такое.

Аннализа хлюпнула носом.

– Я буду их беречь.

Она не могла смириться с таким прощанием и мечтала, чтобы Уолт не сдавался и жил дальше, еще несколько лет.

– Не откажешься выслушать маленький совет? – продолжил Уолт. – Ты очень много даешь близким людям. Не забывай заботиться о себе. Я искренне надеюсь, что однажды ты дашь любви еще один шанс.

Аннализа хихикнула.

– Да ну вас.

Уолт посмотрел поверх очков.

– Томас совершил большую ошибку – самую большую ошибку в своей жизни, и он за нее заплатит. Однажды он это поймет и придет просить прощения. Не соглашайся принять его обратно.

– Нет, Уолт, я не буду. – Аннализа приподняла часы и увидела в серебряной глади отражение Томаса. – Но у меня нет ненависти, и я не держу обиду.

На самом деле, как ни больно признавать, она по-прежнему его любит. Аннализа не стала говорить об этом вслух.

– Война меняет людей, – продолжила она. – Думаю, он сбился с пути. Кто знает? Может, когда-нибудь я расскажу ему о Селии, но не стану принимать его обратно, нет. После того, что я пережила, вряд ли у меня хватит сил еще раз попробовать такие отношения.

Уолт понизил голос.

– Анна, однажды придет мужчина, который заставит тебя забыть о Томасе.

Аннализа оглянулась на Селию, зачарованно наблюдавшую за приключениями Большой птицы и Кермита.

– У меня есть вы, Селия, и вся моя семья – и этой любви мне вполне достаточно.

Уолт поперхнулся кашлем.

– Порадуй старика, и в следующий раз, когда какой-нибудь парень позовет тебя на свидание – соглашайся. По рукам?

– Так нечестно.

– Это мое предсмертное желание.

– Ой, ну перестаньте. Во-первых, вы еще поборетесь. А во-вторых, какие еще предсмертные желания? Хватит так говорить. Вы прямо как Nonna. Не берите с нее пример.

– Но так и есть, юная леди. Больше всего на свете я хочу, чтобы ты снова нашла любовь. Обещай, что согласишься в нужную минуту.

Аннализа возмущенно взглянула на старого часовщика. Она прекрасно понимала, что когда ее все же позовут на свидание – а это вопрос времени, – ей придется ответить «да».

Ради Уолта.

И ее пугала сама мысль об этом.

– Какая из них ваша любимая? – спросил Аннализу кто-то из обступивших ее людей.

– Это просто, – ответила она, указав на одну из одиннадцати картин, висевших на бетонной стене в мастерской Шэрон Максвелл. Помещение склада было битком набито покупателями, журналистами и любителями со всех уголков Новой Англии.

Аннализа обернулась к мужчине, который что-то черкал в блокнотике.