Аннализе понадобились уговоры дочери, которой уже исполнилось семь лет, чтобы наконец пойти на этот шаг. Селия не давала ей покоя, она мечтала познакомиться со своей единственной тетей. Каждая ее просьба все больше подталкивала Аннализу к тому, чтобы найти в себе силы и снова впустить в свою жизнь женщину, причинившую им столько вреда.

И вот однажды это случилось. Аннализа проснулась с четкой уверенностью, что настало время сделать последний шаг и восстановить дружбу с Эммой – ради себя и своей дочери. Кто, кроме матери, научит Селию искреннему прощению и сочувствию к людям?

Эмма присылала десятки писем из разных уголков страны к западу отсюда, умоляя ее простить, и, хотя Томас отвечать отказывался, Аннализа всегда находила на это время. Когда-то она сама находилась в таком положении и знала, Эмме необходимо чувствовать, что ее по-прежнему любят. Ведь именно любовь осветила Аннализе дорогу и уберегла ее от участи Эммы.

Глядя на свою здоровую и счастливую дочь, которую обожали родители, бабушка, да в придачу целая толпа родственников и друзей, Аннализа напоминала себе, что у Эммы никогда такого не было. Поэтому она решила, что раз пока не готова встречаться с Эммой и знакомить с ней дочь, то ей нетрудно хотя бы отвечать на письма и держать Эмму в курсе жизни ее племянницы.

Но после письма, в котором Эмма писала, что на несколько недель вернется домой, прежде чем уехать с Корпусом мира в Марокко, стало понятно – надо сделать следующий шаг. Особенно помня о том, что источником вдохновения Аннализы и смыслом ее творчества была любовь к людям. Нельзя, чтобы эта любовь существовала только на холсте.

Придя к такому выводу, Аннализа попыталась убедить Томаса поехать вместе с ней, уверяя, что надо оставить прошлое позади – если не для себя, то хотя бы ради Селии. Но Томас не хотел забывать свой гнев на сестру и больше не собирался с ней разговаривать.

Томас до сих пор приходил в ярость при одном упоминании имени Эммы. Он еще мог бы простить поддельное письмо, однако когда оказалось, что Эмма знала о ребенке, а после того, как увидела коляску и посчитала месяцы, догадывалась, что малыш от Томаса, он окончательно провел между ними черту.

Но Аннализа не стала меньше любить Томаса за его решение. Ведь ему хватило смелости посмотреть в лицо кошмарам, которые преследовали его после войны. Кроме того, он всем сердцем любил Аннализу и Селию и доказал, что умеет прощать, когда Аннализа призналась, что скрывала от него дочь. Просто он очень четко различал преступления Аннализы и Эммы, и сестра в его глазах не заслуживала прощения.

Аннализа и Томас шли по жизни вместе, но когда он отказался от предложения навестить сестру, Аннализа решила, что пройдет этот путь в одиночку.

Она посмотрела на массивную деревянную дверь. Эмма была по другую сторону. От одной этой мысли пересохло в горле. Чувствуя прилив любви, она вышла из машины и взяла с заднего сиденья красиво упакованную коробку. Набравшись смелости, она зашагала к дому по длинной дорожке, посыпанной гравием.

Когда Аннализа поднималась по лестнице, парадная дверь открылась, и ее чуть не хватил удар. Может, еще не поздно передумать?

На крыльцо вышла миссис Барнс.

– Спасибо, что приехала, – с искренней благодарностью сказала она.

– Я очень рада, что добралась до вас и успею повидаться с ней перед отъездом.

Миссис Барнс коснулась кончиков седых волос, остриженных по плечи.

– Как поживает моя внучка?

Аннализа остановилась в нескольких шагах и вздохнула.

– Селия злится, что мама не взяла ее с собой.

На губах миссис Барнс появилась ласковая улыбка.

– Не сомневаюсь.

– Я пообещала, что мы приедем в выходные. Просто я… – В животе затрепыхались бабочки. – Я решила, что сначала съезжу сама.

Миссис Барнс понимающе улыбнулась.

Они обменялись взглядами. Сегодня был очень важный день для них обеих. Ложь Эммы расстроила в том числе и миссис Барнс, которая из-за дочери не видела Селию первые полтора года. И возможно, еще больнее ей было от того, что ее дети уже столько лет не разговаривали друг с другом.

Миссис Барнс прижала руку к груди и очень искренне сказала:

– Само твое присутствие… ты даже не представляешь, как это много значит.

С этими словами она пригласила Аннализу войти и повела ее в гостиную.

Борясь с волнением, Аннализа отвечала на привычные вопросы свекрови. Несмотря на все письма, она боялась, что личная встреча с Эммой разбудит те чувства, с которыми она уже однажды справилась – горе, гнев, а может, и кое-что похуже.

Когда Аннализа зашла в арку, ведущую в гостиную, кровь так пульсировала в запястьях, что руки казались тяжелыми. Эмма ждала на диване, под картиной, которая никогда не нравилась Аннализе. Когда молодая женщина поднялась ей навстречу, Аннализа удивленно раскрыла глаза. Она все еще подсознательно ожидала увидеть девочку, которую когда-то знала. Хотя в Пейтон-Миллзе она встретила немного повзрослевшую Эмму, она все равно оставалась для Аннализы ребенком.

Но теперь уже нет.