– Я знаю. Осталось три года, а потом я уеду, если ничего не помешает. Жаль бросать маму с отцом, но я так больше не могу.

– Куда бы ты поехала после школы, если бы перед тобой был открыт весь мир? – спросила Аннализа, желая ободрить подругу.

Эмма окунула кисточку в краску и поднесла к бумаге.

– Если брат поступит в Нью-Йоркский университет, я хочу учиться там, с ним вместе. Главное, не испортить оценки.

Аннализа подумала, что однажды Эмме придется отпустить Томаса и жить своей жизнью.

– Давай сменим кисть, – предложила она.

Аннализа забрала веерную кисть, поставила в воду и протянула Эмме маленькую круглую кисточку.

– Вот этой я рисую чаще всего. Она умеет выписывать мельчайшие детали – главное, чтобы не дрожала рука.

На этот раз Эмма выбрала еще более светлый голубой оттенок. Аннализа вернулась к разговору:

– Прежде чем ехать в Нью-Йорк, тебе надо понять, что ты больше всего любишь. Я с удовольствием буду учить тебя рисованию, но если хочешь – найди другое занятие. Например, купи себе гитару. Или, как Томас, попробуй смотреть хоккей. Хотя, как я понимаю, мы с тобой обе терпеть не можем спорт.

Девушки обменялись понимающими улыбками.

Раздался стук, и в комнату заглянул Томас.

– Привет, девчонки. Как дела?

Будто солнечный луч забрел к ним в гости.

– Ты уже вернулся? – разочарованно протянула Эмма. – Но мы не закончили.

Он шагнул назад.

– Не спеши, сестренка. Я пока поболтаю с бабушкой – в общем, найду, чем заняться. – Томас вопросительно взглянул на Аннализу.

– Еще несколько минут, – улыбнулась своему парню Аннализа.

Да, он ведь мой парень! – напомнила себе она.

Когда дверь закрылась, подруги продолжили разговор. Наконец Эмма опустила кисточку в стакан.

– Можно я закончу в следующий раз?

Аннализа внимательно оглядела ее работу. Округлые элементы рисунка и выбор цветов радовали взгляд. Эмма явно выучила сегодняшний урок и следовала велению сердца.

– По-моему, в тебе сидит художница: я так и вижу, как она просится наружу.

– Мне очень понравилось рисовать! – обрадовалась похвале Эмма.

Подруги обнялись.

– Скоро повторим занятие, – пообещала Аннализа.

Томаса они нашли в гостиной: он сидел на диване и разговаривал с бабушкой, занимавшей свое любимое кресло. Удалось ли ему еще немного подточить ее защиту или Nonna по-прежнему удерживала свои позиции? Даже если не удалось, Аннализа была благодарна ему за старания.

– Спасибо, что пригласили меня в гости, – сказала Эмма бабушке.

– Приходи, когда захочешь, мы всегда тебе рады, – радушно отозвалась Nonna.

Проводив брата и сестру, Аннализа вернулась домой. Интересно, что на самом деле думает обо всем этом Nonna? Как она относится к тому, что у нее побывали двое гостей из Давенпорта? Самой Аннализе нравилось проводить с ними время, она считала, что у них с Томасом и Эммой много общего – в жизни появился иной смысл, кроме рисования.

Зайдя в гостиную, она села на диван.

– Ну? Ты ведь хочешь мне что-то сказать?

– Я бы на твоем месте была осторожнее, – кивнув на дверь, заметила Nonna.

– С кем, с Томасом? – переспросила Аннализа. – По-моему, ты меня уже несколько раз предостерегала.

Nonna выпрямилась в кресле, собираясь вставать.

– Нет, с Эммой. Ты ей очень нравишься. Но ты разобьешь ей сердце, если поссоришься с Томасом.

– Разве это от меня зависит?..

– Ты молодец, делаешь доброе дело. Но Эмма – очень непростой человек, – веско добавила Nonna. – Тебе до нее далеко, хотя ты тоже была трудным подростком.

С этими словами бабушка скрылась в коридоре.

Всю зиму Томас навещал Аннализу по два-три раза в неделю, и она все время по нему скучала. Еще дважды он брал с собой Эмму, и пока убивал время в Миллзе или беседовал с бабушкой, подруги развлекались рисованием и болтовней. Томас никогда не забывал благодарить Аннализу за помощь Эмме: по его словам, сестренка в последние дни очень повеселела.

Аннализа еще никогда столько не рисовала, мечтая скакнуть во времени вперед, чтобы наступил выпускной. Она была поглощена последними новостями и так старалась их понять, что черпала вдохновение в основном из происходящих вокруг событий. Например, она запечатлела на картине выступление группы демонстрантов в Бостоне против полиции. Нарисовала Никсона с обритой наголо головой – потому что не могла выкинуть из головы лотерею. Насмотревшись на фотографии и плакаты, она рисовала солдат во Вьетнаме, пытаясь представить, как они день за днем выживают в чужой стране.

Аннализе хотелось получить доступ к внешнему миру, к миру искусства, и она считала дни до упомянутого Джеки апрельского шоу, которое устраивала Шэрон Максвелл – последовательница абстрактного импрессионизма, преподававшая в Портлендской школе изящных и прикладных искусств. Но самое главное, ей было необходимо своими глазами видеть произведения искусства. Отныне никаких книг.