– Знаешь, что я скажу? – слегка поменяв позу, ответил он. – Тогда тебе не надо было приходить в тот музей и ехать на игру с «Орлами» тем вечером. Не надо было быть собой… А теперь уже поздно – я увяз по уши и больше никуда не уйду. Забудь про моего отца и мой престижный колледж. Сразу после окончания семестра мы поедем в Портленд и больше не будем оглядываться назад.

Вот так его любовь развеяла остатки ее сомнений. Теперь их ничто не остановит – если не считать рисунка, который надо дорисовать, пока Томас сидит на месте.

Сообщив об этом Томасу, Аннализа снова взялась за карандаш и добавила:

– Но нам нельзя жить в одной квартире – Nonna убьет нас обоих. И перестань дергаться – ты портишь мне свет.

– А откуда Nonna узнает? – спросил Томас, почти не шевеля губами, будто чревовещатель. – Кроме того, по-моему, она ко мне подобрела.

– Губами можно шевелить, глупый, – ответила Аннализа, посматривая то на рисунок, то на него. – Только руками не мельтеши: я почти закончила. Даже если ты ей нравишься, она ни за что не одобрит, если мы будем жить вместе.

Аннализа чуть не добавила: пока мы не поженимся. Но в последний момент прикусила язык. Ничего, не все же сразу.

– Ну правда, как она узнает? – ухмыльнулся Томас.

– Что значит – как она узнает? – сделав вид, что в шоке от такого глупого вопроса, возмутилась Аннализа. – Ты что, первый день знаком с бабушкой? Мы вообще-то не в Нью-Йорк собрались, до Портленда рукой подать. Первым делом она пошлет кого-нибудь из родни на разведку, да и сама обязательно нагрянет в гости. Нам ни в коем случае нельзя жить вместе.

Аннализа заканчивала рисунок второпях: ей хотелось быть поближе к Томасу. Чтобы он сел рядом с ней.

– Ладно, договорились, снимем две квартиры. – Томас вызывающе скрестил руки на груди. – Но будем жить по соседству, дверь в дверь. И только пока не распишемся.

Аннализа обвиняюще наставила на него карандаш.

– Что я говорила? Хватит двигать руками.

Он опустился на колени и двинулся к ней.

– Отсюда плохо слышно.

– Кто-то у меня сейчас получит.

Аннализа бросила карандаш и блокнот на песок. Кому нужен дурацкий рисунок, когда перед ней сам натурщик?

Томас демонстративно подобрался к Аннализе на четвереньках, подкрадываясь, будто лев. Заразившись от него дурашливостью, Аннализа со смехом стала изображать тигрицу, вокруг которой наматывает круги ее самец. Добравшись до Аннализы, Томас оседлал ее.

Аннализа откинулась на песок. Он смотрел на нее сияющими, словно россыпь звезд, глазами. Где-то далеко в лесу завыл волк. Или не в лесу, а глубоко в ее сердце?

Томас медленно опустил голову и замер в нескольких сантиметрах от ее лица.

– Я люблю тебя, Анна. Ты не представляешь, как я тебя люблю.

Она зарылась пальцами в его волосы, заглянула в полные обожания глаза и ответила без тени сомнений:

– Я тоже тебя люблю.

В те же выходные Томас сообщил новости родителям и сестре, и, судя по тому, что он рассказал Аннализе по телефону, все прошло, как они и думали. Они с отцом накричали друг на друга, мистер Барнс заявил, что больше не даст сыну ни гроша, и ушел, хлопнув дверью. Миссис Барнс допила стакан и налила себе второй. Эмма ушла в свою комнату.

На следующей неделе Эмма не брала трубку, сколько Аннализа ей ни звонила. Встретив такое отношение со стороны Барнсов, трудно было не пасть духом. Но Аннализа с Томасом уже приняли решение, и, как правильно сказала Nonna, оно касалось только их двоих.

В конце апреля, когда окончательно сошел снег, Аннализа впервые собралась к своему парню в гости. Сколько бы Томас ни старался, ему никак не удавалось вытряхнуть Эмму из депрессии, и Аннализа надеялась, что ей повезет больше. Она прекрасно помнила, что такое одиночество, и хотела доказать Эмме, что никто ее не бросил.

Главное было найти время, когда мистера Барнса нет дома. И Томас предложил субботу. Его отец за долгую зиму изголодался по тренировкам и хотел сыграть партию в тридцать шесть лунок, после чего отобедать с друзьями в клубе.

Рано утром Томас забрал Аннализу из Миллз и, как в последние поездки, на выезде из города уступил девушке водительское место – потренироваться на безлюдной проселочной дороге. Томас подкатил к дороге два бревна, и Аннализа училась параллельной парковке. На то, чтобы освоить трюк, понадобилась не одна попытка. Девушка наградила своего инструктора поцелуем, и они поехали к Эмме, надеясь, что вдвоем сумеют ей помочь.

Дом Барнсов впечатлил Аннализу даже сильнее, чем она думала.

– Надеюсь, это не твой дом? – спросила девушка.

Шурша гравием, они ехали по длинной подъездной дороге к массивному белому особняку в колониальном стиле с высокими колоннами.

– Знаю, выглядит почти нелепо.

Почти? – фыркнула про себя Аннализа.