Аннализа пошла по коридору за Томасом. Они свернули налево, потом направо, потом пошли по другому коридору и оказались в гостиной. У Аннализы было такое чувство, что весь ее дом мог бы поместится в этой комнате, но она прятала свою робость. Дело ведь не только в доме. Сколько бы печенья ни напекла миссис Барнс и как бы она ни извинялась – все равно здесь не станет уютнее. Не поможет ни голова лося над камином, ни акварели на тему гольфа, висевшие на стене.

– За всю свою жизнь я не видела столько подушек, – шепотом призналась Аннализа, разглядывая роскошный диван, повернутый к эркерным окнам с видом на бухту. Девушка уставилась на массивную масляную картину, висевшую над диваном. Знакомый пейзаж: осеннее побережье Мэна – парусники и рыбацкие лодки покачиваются на волнах, чайки ныряют в воду, охотники на лобстеров сгружают добычу на причал, ветер гнет мачты и тревожит море.

Давенпорт как он есть. Аннализе никогда не интересно было его рисовать: красивый пейзаж, но в нем не было вызова. Она села на диван, чувствуя, какой он упругий. Она закинула руки за голову и посмотрела на море.

– Так вот значит каково это – быть Томасом Барнсом. Вот это жизнь.

Томас сел рядом.

– Давай меняться.

Поймал ее на слове.

– Ну если только на один день. Но я не буду рисовать вид из этого окна.

– И все равно все это скоро будет не мое, чтобы меняться, – с непривычной холодностью добавил Томас.

Отчего-то чувствуя себя обязанной немного оживить этот дом, Аннализа спросила:

– Ты не против, если я поищу Эмму? Что-то я за нее волнуюсь. В какой из пятидесяти комнат она живет?

Следуя указаниям Томаса, Аннализа поднялась по лестнице и пошла по длинному коридору, где гулко отдавалось эхо ее шагов, по пути любуясь семейными фотографиями на стенах. Дойдя до комнаты Эммы, она торопливо постучала. По другую сторону двери играла пластинка с записью «Битлз».

– Эмма, привет, можно войти? Это я, Аннализа.

Она приложила ухо к двери и прислушалась, но услышала только голос Пола Маккартни, который объявлял, что сейчас споет колыбельную.

Постучав второй раз, она повысила голос:

– Эмма?

– Чего тебе надо? – раздался из-за двери злой голос. – Мне не о чем с тобой разговаривать.

С тех пор как Томас сообщил новости, прошло больше недели, но ясно было, что рана еще не зажила.

– Пожалуйста, впусти. Я просто хочу поговорить.

Не услышав ответа, Аннализа попробовала повернуть ручку и открыла дверь.

Бледная как смерть Эмма сидела в дальнем конце комнаты на пуфике рядом с проигрывателем, босая, обхватив ноги руками.

– Я не разрешала тебе войти, – буркнула она.

– Я хочу все объяснить, – тихо ответила Аннализа и, не дожидаясь приглашения, вошла в комнату. Стены были окрашены в горчично-желтый цвет, и, кроме разбросанных по полу пластинок, кругом царили чистота и порядок. В окне за спиной у Эммы виднелся парусник.

– Я знаю, что тебе тяжело, – начала Аннализа, – но, пожалуйста, не думай, что мы тебя бросили. Первым делом мы стали обсуждать, с каким удовольствием будем брать тебя в Портленд… ты сможешь приезжать, когда захочешь.

– Ты отбираешь его у меня, – даже не глядя на Аннализу, ответила Эмма.

Ничуть не удивившись выпаду, Аннализа сделала еще шаг вперед и заметила, что с Эммой что-то не так. Остекленевшие глаза и сбивчивая речь… Она просто злится?

– Ты неправильно на это смотришь. Никого я не отбираю. Нам хорошо втроем, когда мы вместе. И наш переезд ничего не изменит. Мы все равно все время будем видеться. Я люблю твоего брата, Эмма. Ты ведь понимаешь, о чем я?

– Еще как понимаю.

Песня «Битлз» закончилась, только шуршала пластинка. Эмма распрямилась и опустила босые ноги на ковер.

– С тех пор как ты появилась, я его почти не вижу, – прорычала она. – Он бросает меня, и все из-за тебя!

– Неправда, – возразила Аннализа. Не верилось, что эта же самая девочка рисовала с ней на веранде и мечтала создать лес поющих деревьев. – Я никогда еще не видела, чтобы брат так любил сестру. И никто не сможет этого изменить. Томаса хватит на нас обеих, понимаешь? – Аннализа опустилась на колени, не доходя нескольких шагов, чтобы не пугать Эмму. Она старалась сохранять спокойствие, но внутри бушевала буря. – С тобой все хорошо?

Эмма посмотрела на нее стеклянными глазами.

– Терпеть тебя не могу, и уроки твои тоже. Ты и рисовать-то как следует не умеешь.

– Ты это не серьезно, я знаю.

Слова девочки больно укололи.

Снова заиграла музыка: теперь группа Fab Four исполняла Carry That Weight. Эмма неуклюже оттолкнулась от пуфа. Аннализа боялась, что девочка накинется на нее, но вместо этого она покачнулась и упала на пол.

Перепугавшись, Аннализа бросилась к ней.

– Что с тобой?

Музыка вдруг заорала так громко, что напряжение в комнате еще сильнее возросло.

Аннализа заметила в кресле бутылочку с таблетками, и жуткий страх стиснул горло. Девушка схватила бутылочку и прочитала этикетку: «Валиум».