Аннализа приступила к новой работе в день начала занятий у Шэрон Максвелл. Спускаясь в цоколь на эскалаторе, она чувствовала себя как на иголках. Хотя отдел распродаж и не блистал такой роскошью, как бутики этажом выше, и к тому же весь пропах нафталином, Аннализу впечатлили стройные ряды вешалок с красивой одеждой и очень приятные скидки. Когда с деньгами станет не так туго, она что-нибудь себе купит. Можно поставить на первое место уроки рисования и расходники, на второе – уцененные наряды с работы, а на третье – еду. Уцененная одежда была с прошлого, а то и позапрошлого сезона, но никто не мешал Аннализе взять пример с мамы, достать швейную машинку и кое-что перешить в соответствии с модой.

Грета, Барбара и Кэтрин поздоровались с новенькой и несколько минут осаждали ее вопросами, а потом вернулись к своим делам. Грета возглавляла отдел; она показала, как работать с кассой, как складывать одежду согласно требованиям компании – и тому подобные нюансы новой работы Аннализы. Между делом выяснилось, что мужа Греты забрали в армию и он сейчас во Вьетнаме. С учетом того, что Томаса и кузена Аннализы ждала та же судьба, девушка очень хорошо понимала Грету, и они сразу нашли общий язык. Аннализа поймала себя на том, что расспрашивает новую знакомую, как тренируют солдат перед Вьетнамом. Ведь она часто пыталась представить себе, на что похожа нынешняя жизнь Томаса и ее кузена Майкла.

После окончания смены Аннализа решила съездить наверх в надежде застать начальницу рекламного отдела. Но не успела она пройти мимо стеллажей с мужской обувью, как откуда ни возьмись вальяжно подошел Тед Миллер.

– Что это ты здесь делаешь?

Неужели он целыми днями караулит за углом?

– Извините, мистер Миллер. Я уже шла домой, но надеялась перед уходом поговорить с Патти.

«Прямо как вор, пойманный с поличным», – мысленно скривилась она.

Мистер Миллер сунул руки в карманы брюк цвета хаки.

– И зачем это тебе понадобилось, позволь спросить?

– Чтобы передать, что я по-прежнему заинтересована в вакансии.

– О боже. – Мистер Миллер вынул руки из карманов и стукнул кулаком по ладони. – Хватит витать в облаках. Скажу тебе прямо: лучше сиди на своем месте в самом низу и никуда не высовывайся.

Аннализа хотела огрызнуться, но ее остановил страх потерять работу.

– Да, мистер Миллер.

Спускаясь на эскалаторе и выходя на улицу через вращающиеся двери, она остро ощущала собственное бессилие.

Почти год минул с тех пор, как Аннализа показывала Джеки Бартон свое портфолио. И вот она снова сидит перед Шэрон Максвелл, охваченная волнением – словно ключ ко всей вселенной лежит в кармане у этой художницы.

Шэрон попросила Аннализу прийти немного пораньше, чтобы было время пролистать ее портфолио. Они сидели в студии Шэрон в дальней части склада, где и встретились впервые, перед длинным деревянным столом, где были разложены лучшие работы Аннализы. На стенах и многочисленных мольбертах висели картины, над которыми сейчас работала Шэрон – о ее работе красноречиво свидетельствовали разноцветные брызги краски на бетонном полу. Кистей, красок и холстов в этой комнате легко хватило бы на небольшую армию художников. Аннализа могла лишь мечтать о подобной мастерской.

В портфолио сохранилась пара рисунков, которые уже видела Джеки – например, картина с Аннализой у гроба матери. Но в основном сюда вошли работы, написанные за последний учебный год.

Аромат благовоний и игравшая фоном музыка Grateful Dead создавали в мастерской очень непринужденное настроение. Благодаря Шэрон Аннализа впервые так близко соприкоснулась с культурой хиппи и была очарована, словно ребенок – бабочкой на цветочной лужайке. Шэрон была одета столь же броско, как и на выставке – яркий наряд, объемные серьги, пальцы, унизанные кольцами. Всего минуту назад, когда Шэрон встречала гостью, ее серебристые глаза были полны очарования – но сейчас она внушала Аннализе тот самый трепет, который сопровождал все самые сложные испытания в ее жизни.

Аннализа разглядывала картины вместе с Шэрон: все они изображали проблемы современных людей. Девушка знала, что ее мастерство выросло, потому что никогда еще не работала так много, как в этот год, но сейчас ее мнение ничего не значило. Только критика Шэрон играла роль и ценилась на вес золота. Чем больше Аннализа узнавала и читала о Шэрон Максвелл, тем сильнее восхищалась талантом художницы и тем больше убеждалась, что выбрала правильного учителя.

Когда хрипловатый мужской голос затянул Turn On Your Love Light, Шэрон наконец отступила назад и вынесла свой вердикт:

– У тебя потрясающий талант.

Ее слова окрылили Аннализу, словно благословение свыше. Конечно, девушка уже наслушалась достаточно комплиментов от других людей, чтобы не сомневаться в своих способностях, но мнению Шэрон можно было доверять. Теперь она в большом городе, и Шэрон – перед ней, во плоти. Если художница разрешит Аннализе вывесить пару-тройку работ на следующей апрельской выставке, то ее ученица будет на седьмом небе от счастья.

Затаив дыхание, девушка ждала. Шэрон разгуливала перед вереницей из десятка работ, иногда трогая кромку бумаги и словно впитывая рисунки взглядом.

– Однако кое-чего не хватает, – продолжила она.

Ну вот, пожалуйста. Аннализа уже знала, что сейчас услышит: ты талантлива, но пока недостаточно. Ты еще не нашла себя. Хотя долгие поиски работы уже приучили девушку к отказам, у нее упало сердце.