Аннализа бросила последний взгляд на фотографию. По глазам более молодого Уолта было видно, как он любил эту рыжеволосую женщину. Понятно, почему он до сих пор не оправился от горя. Точно так же когда-то смотрела на своего мужа Nonna. На какое-то мгновение Аннализа пожелала, чтобы Уолт и Nonna поговорили друг с другом – ведь у них было много общего. Но в тот первый раз, когда Nonna все же приехала повидать Аннализу, они едва обменялись парой слов. Может, и к лучшему, подумала Аннализа. Так им не придется переживать в будущем еще одну потерю.

Она собрала свои находки, чувствуя угрызения совести за то, что разбередила рану.

– Извините за фото.

– Ладно, ладно, – отмахнулся мистер Бузински.

– Какой была ваша жена? – спросила Аннализа, чувствуя, что играет с огнем.

Окончательно выведенный из себя ее вопросами, мистер Бузински грохнул часы на стол и снял очки.

– Давай я не буду спрашивать тебя о мальчике, с которым ты рассталась, а ты перестанешь расспрашивать меня о моей жене. Как по-твоему, это справедливая сделка?

Аннализа уперлась взглядом в пол.

– Вот и хорошо, – кивнул часовщик. – Принеси завтра кое-какие картины – подумаем, куда их пристроить, и найдем место на стене.

Аннализа поблагодарила Уолта и, больше ни слова не говоря, мышкой выскользнула из магазина. Проверив по пути почту, она нашла в ящике письмо от Томаса. Сердце подпрыгивало от каждого его письма, словно на свете не было другой такой радости. С тех пор как Аннализа прислала в форт Дикс то первое письмо и рассказала про обнаженную модель, они продолжали переписываться. Томас отвечал легкомысленно и с юмором, как и своей матери. Может, так он справлялся с трудностями. Он шутил про бесконечные отжимания и бег и про то, что убил неделю на стирку грязной униформы. Самое пакостное было, когда им делали прививки воздушным пистолетом. После такого прививка от кори казалась просто поцелуем в щечку.

В прошлом письме Томас писал, что его переводят в Форт-Полк в Луизиане, который еще называли Тигриным полем – для продвинутых тренировок пехоты. Аннализа совершенно не разбиралась в армейском жаргоне, однако уже узнала кое-что у Томаса. Его MOS код был 11B. Она до сих пор не понимала, как расшифровывается MOS, но он объяснил, что 11B означает, что он будет служить пехотинцем и, скорее всего, пойдет на передовую во Вьетнам. Эта новость стала для Аннализы большим ударом. Ей и в страшном сне не могло присниться, что Томас будет среди искалеченных Вьетнамской войной солдат, которых показывали в новостях.

О его будущем назначении говорил не только код MOS, но, по словам Томаса, почти все новобранцы с Тигрового поля направлялись в РВ. А что такое РВ – Аннализа знала из новостей. Республика Вьетнам. Климат в Форт-Полке походил на климат Юго-Восточной Азии – таким образом там приучали солдат к будущим условиям. Аннализа знала, что отчасти виновата в бедах Томаса, и оттого, стоило ей об этом задуматься – и она тут же начинала расклеиваться.

Аннализа взбежала по лестнице, упала на диван и стала жадно читать письмо, мечтая найти там строчки о том, что Томас едет домой и до него дошли слухи об окончании войны.

«Луизиана – это жуткая дыра, – прочитала она на первой из трех страниц малоразборчивых каракуль. – Единственное, что здесь есть хорошего, – это раки. Они похожи на маленьких лобстеров и напоминают мне о доме. Как выяснилось, я люблю Мэн. И знаешь, по чему я больше всего скучаю? По снегу. Здесь чертовски жарко».

Аннализа любила шутки Томаса, но чувствовала, что ему тяжело. Он не годился для войны. Наверняка Его Сиятельство потерял большую часть своего блеска. И все из-за нее.

Томас интересовался, сколько еще голых мужчин она нарисовала, и не пришли ли в Портленд холода. Еще спрашивал, удалось ли ей продать какие-нибудь картины и любит ли она Портленд, как и прежде. Аннализа не стала малодушно извиняться за то, что втянула его в этот ужас, а написала о своей новой удаче и спросила, слышал ли он о смерти Джимми Хендрикса. Еще она упомянула, что снова пыталась поговорить с Эммой, но ничего не вышло. Когда Аннализа ставила подпись, ей в голову пришла одна мысль. Она вышла с блокнотом на балкон и нарисовала для Томаса вид, который открывался на улицу. А чтобы его порадовать, изобразила, как будто идет снег.

Ответ Томаса Аннализа получила две недели спустя, после работы. Счастливая, как ребенок под Рождество, она взлетела по лестнице, торопясь узнать, что он пишет. Была среда, чуть больше трех часов дня. По пути домой Аннализа вспоминала прошлый урок Шэрон. Девушка пока не рассказала наставнице об осенившей ее идее рисовать сильных женщин – она была к этому не готова и хотела сперва поразмыслить над своим открытием.

Скинув туфли, Аннализа забралась на диван и стала читать письмо.