Могута оказался слишком опасной фигурой, и чтобы хоть как-то составить дальнейший план действий, я решился вновь созвать совет своих офицеров. Делать это в городе было опасно, а потому пришлось выждать время, чтобы выехать на тренировочные стрельбы. Зачем? В армии было не так уж и много новичков, а шатёр для собраний всегда охраняли наиболее лояльные мне воины, которые не допустят появления ненужных «ушей». В городе же слишком много людей, каждый из которых теоретически мог бы быть царским соглядатаем.

- Значится, ты говоришь, что Могута знает о всех наших делишках?

Бернд задумчиво потирал поросший густой щетиной подбородок, из-за чего браслеты на его руках мерно позвякивали. Все ближайшие командиры сейчас переваривали полученные от меня вести о том, что царский «брат» слишком хорошо информирован. Единственным, кто мало удивлялся, так это Сезар. Он, будучи «медведем» и немало послуживший в царских телохранителях, прекрасно был осведомлён о том, что государев двор полон интриг и неожиданностей.

- Да. Не знаю в каком объёме, но он явственно дал мне понять, что наши секреты ему известны.

- Не блефует? – озадаченно спросил Фабрис, - Может быть он пальцем в небо тычет, а ты, Вадим, зазря паникуешь. Он всё же кровей монарших и значит говорить правильно обучен.

- Если про склады бы он говорил, то ещё можно предположить, что блефует, вот только про лагеря подготовки он упомянул. Людей, туда поступающих, мы тщательно проверяем, но как-то Могута про это прознал.

- А царь об этом знает? – вопрос принадлежал Бернду.

- Могута говорит, что пока Владиславу о наших делах не доложил. Мол, раз мы государю не мешаем, то и Могуте дела нет. Вот только, стоит нам против Владислава хотя бы шаг сделать, то вся информация сразу к царю поступит.

- Но мы же не идём против государя! – резонно указал Сезар, расчёсывая пятернёй свою шикарную бородищу.

- Не идём, Сезар. Хватит мне противостояний с монархами. На всю жизнь вперёд уже хватило. Кстати, - я сунул руку под полы кафтана, где внутри у меня был специально нашит карман, после чего вытянул на всеобщее рассмотрение сложенный рисунок, - Вот это он мне протянул в конце встречи.

Фабрис забрал у меня лист своей сухой, но до сих пор крепкой рукой. С минуту он в тишине рассматривал рисунок, после чего огласил, - Хорошо Ратиборович рисует. Воин на фоне феникса. Эта птица восстаёт из пепла, но я не знаю как это к тебе относится.

- Ну-ка… - Сезар сгрёб соей ладонью рисунок и вперился в него взглядом, - Фабрис, я впервые вижу, что ты не прав! – расхохотался бородач.

- А конкретнее можешь рассказать? – сразу заинтересовался старый лекарь.

- Не забывай, что мы суры и рисунки надо трактовать с точки зрения моего народа. – «медведь» развернул рисунок к остальным, тыча в птицу своим сильным мозолистым пальцем, - Это не феникс. Это Тарт-птица.

Фабрис охнул, понимая смысл своей ошибки, - Она проводник в мир мёртвых. Тарт-птица, если я правильно помню, сопровождает мёртвых к Тартбогу. Я прав?

- Не совсем так. Она следует за тем, кто сеет смерть, ведь там всегда есть мертвецы. Похоже, Могута не собирается убивать тебя, Вадим. И всё же, стоит нам с Могутой быть аккуратнее.

Итоговым решением совета было продолжение наших секретных дел, но с многократным повышением осторожности. Если бы остановили теневую торговлю, то доходы значительно упадут и вместе с ними значительно снизиться приток новых поселенцев в колонию. Да, многие всё равно будут с радостью переселяться на новые земли, ведь здесь можно было получить столько пахотных земель, сколько не снилось бы простой крестьянской семьи в Сурии, даже несмотря на то, что территории царства были обширными. Естественно, далеко не все могли заработать себе на билет до Вольгорода, а потому я частично, а иногда и полностью покрывал все затраты колонистов при переселении. Да и по итогу переселения, новоиспечённые колонизаторы получали хороший стартовый социальный пакет. Помимо самой земли и несколько «подъёмных» золотых монет, в семье колонизаторов появлялась корова, три козы, две овцы, одна лошадь вместе со сбруей, паёк на месяц и полный набор железных инструментов, которые были нужны для жизни. Такого снабжения хватало, чтобы прожить до первого урожая, а учитывая, что пшеницу на местных плодородных землях собирали по три раза за год, то жизнь можно было считать если не отличной, то уж точно хорошей.