Она стискивает меня в объятиях, долго трясет руку. Лекс похлопывает по спине, освобождая проход, ведь я сижу между ними. По залу прокатывается удивленный шепот. Жидкие аплодисменты усиливаются, и весь зал хлопает в едином порыве.

Эйзер Гискон ждет, пока я выберусь и встану на сцене. Вспышки фотоаппаратов слепят, лучи прожекторов бьют по глазам, и я не вижу, а лишь слышу ревущий зал.

— Уверен, Леонард, что ты достоин быть первым! И мне хотелось бы видеть такого воина капитаном своих гвардейцев. — Гискон снисходительно улыбается.

Кошусь на африканца, считываю данные:

Джумаан Нгуни, 23 года

Уровень 2, ступень 2, мастер смешанных единоборств

Физическое развитие: 16

Духовное развитие: 3

Сила: 19

Ловкость: 13

Выносливость: 14

Африканец чувствует мой взгляд и смотрит с презрением и ненавистью, он уверен, что первое место должно достаться ему.

Когда спускаемся со сцены, нас окружают журналисты, десятки объективов нацеливаются на меня, вперед пробивается маленькая журналисточка, почти ребенок, и звонким голосом говорит:

— Леонард, скажите что-нибудь вашим поклонникам!

Смотрю в камеру, возникшую у нее над головой.

— Это неожиданная победа. От всей души спасибо всем, кто в меня поверил. Вместе победим! — Сцепляю руки в замок и поднимаю над головой. Опустив их, говорю полушепотом, мысленно обращаясь к Элиссе: — Малыш, я вернусь, и все будет хорошо.

Разворачиваюсь и ухожу, а вдогонку летит голос журналистки:

— У него есть девушка! Это так трогательно! Леонард, как ее зовут? Хотите передать ей привет в прямом эфире?

— Да бросьте, это уловка, — отвечает журналист-мужчина, — чтобы привлечь зрительниц баб, они такое любят.

Голоса стихают, остается жужжание дронов, летящих за мной. Иду вдоль стены на свое место, но путь преграждает сотрудник в сером пиджаке.

— У тебя есть право выбрать членов команды. Имеются ли предпочтения?

Мне выгоднее выбрать Лекса и самого перспективного бойца из собравшихся в зале, но все равно называю Надану, хоть и понимаю, что она восстановилась не до конца и может подвести команду. Не могу победить чувство, что я за нее в ответе.

И снова программа удивляет, выводит текст в самый неожиданный момент:

Сострадание +3.

Уже когда усаживаюсь на свое место, Блейм объявляет, что мы вылетаем через полчаса, команды будут сформированы на месте согласно жеребьевке. На знакомство друг с другом и противником выделят еще полчаса, а затем — сам бой. Слушаю его вполуха, анализируя ситуации, когда программа награждала меня очками сострадания. Если просто искать нуждающихся и причинять им добро, вряд ли я что-то получу. Но когда принимаю решения в ущерб себе, руководствуясь… слабостью? Тем, что я всю жизнь в себе подавлял — сопливыми чувствами — то программа всячески их поощряет.

* * *

Жеребьевку тоже превратили в шоу, рекрутов, одетых в одинаковые борцовки и штаны с карманами, из всех Чистилищ вывезли ближе к арене, собрали в зале побольше.

На входе в зал рекруты опускают руки в черный ящик и вытаскивают себе номер, а затем улыбчивые девушки рассаживают их в просторном зале. У лидеров зрительского голосования не номера, а карточки, нам их выдали заранее. У нашей команды карточка с номеров один. Мест хватило не всем, и рекруты толпятся у стен, рокот стоит такой, словно работает сотня моторов. Душно.

И опять гаснет свет — по залу прокатывается вздох. Через пару секунд на огромную сцену падает луч прожектора и выхватывает ведущего Блейма, все так же закованного в латы гладиатора.

— Смер-р-ртники! — прокатывается по залу его усиленный колонками голос. — Вот и настал для вас судный день! Супер-р-р битва! Пять на пять, враг должен быть повержен и истреблен! А теперь — жеребьевка. Молитесь, смертники!

На середину сцены выносят трибуну с подобием круглого аквариума, заполненного, я подозреваю, свернутыми номерами. Из-под земли на встроенном лифте поднимается сам Эйзер Гискон в той же белой, вышитой золотом тунике и алом плаще.

Блейм склоняется перед ним, выдерживает паузу и объявляет:

— Жеребьевка! Вашу участь будет решать сам Эйзер Гискон! Он достает карточку, зачитывает цифры, если назван ваш номер, вы выходите сюда. По пять человек в команде, ей тоже присваивается номер!

Выносят еще одну трибуну с непрозрачным ящиком, разделенным на черную и белую части. Ставят слева от Гискона.

— Сперва свою участь узнают лучшие! Первое Чистилище! Команда номер один!

— Это ж мы! — восклицает Надана, сжимает мою руку.

— Командир Леонард Тальпаллис! — Пока ведущий перечисляет мои подвиги и достижения, мы начинаем проталкиваться из середины ряда к выходу, оттаптывая ноги сидящих и срывая ругательства и проклятия.

Вдоль стены тоже приходится протискиваться, но мы справляемся, по ступенькам взбираемся на сцену и склоняемся перед Гисконом, как это делал Блейм.