Мой ответ показался ей разумным. Процесс исцеления раны, по крайней мере на данном этапе, не предполагал дальнейшее обсуждение с мамой. Важнее было покинуть обстановку, которая была для Элли невыносимой. Девушка решила отстраниться от конфликта, продолжать самостоятельно исцелять свою рану, прорабатывать свои переживания. Это было лучше, чем разговор с матерью, которая не могла или не захотела понять боль дочери. Исцеление означало, в том числе, и прощание с иллюзорным образом матери. Для Элли это была большая потеря, но в этой потере было заложено и ее исцеление. Работа давала освобождение, ясность и определенность. То, что она отпускала от себя, давало ей ощущение покоя.

Когда вам в последний раз приходилось вставать в оборонительную позицию? Какая рана была активирована, когда возникла необходимость защищаться? Что вы пытались донести с помощью своей защиты?

Когда вы в последний раз чувствовали, что кто-то принимает защитную позицию по отношению к вам? Какая ваша рана тогда активировалась? Как вы отреагировали на его (ее) оборонительную позицию? Что вы пытались донести? Возможно, у вас, это не очень хорошо получалось?

НЕ КОНТРОЛИРУЙ МЕНЯ

Изабель и Джо прибежали на сеанс терапии, опоздав на десять минут. Я узнала, что они опоздали из-за разразившейся ссоры.

– Не хотите рассказать мне о ней?

Джо тут же пустился с места в карьер.

– Я не люблю, когда меня контролируют. Это уже чересчур. Я не могу ограничивать свою жизнь ради того, чтобы ничем не расстраивать Изабель. Я просто не могу все время следить за тем, чтобы с ней все было в порядке, чтобы она не нервничала. Меня это напрягает. Я не хочу возвращаться домой через пятнадцать минут после того, как она мне напишет. Я не хочу прерывать телефонный разговор только потому, что ей срочно нужно внимание.

Изабель и Джо зашли в своих ссорах на второй круг. Все это казалось тем же самым старым конфликтом, только с новыми деталями. А когда вы вязнете в деталях, это стропроцентная гарантия того, что все будет повторяться и дальше. Доктор Сьюзан Джонсон, создатель эмоционально-ориентированной терапии, говорила, что «большинство ссор на самом деле – протест против эмоциональной разобщенности». Ссоры – это бессознательные попытки справиться со страхом потерять связь со значимым человеком. Звучит гораздо приятнее той реальности, которую обычно переживаешь, когда сам непосредственно участвуешь в конф- ликте.

Причиной разгоревшегося конфликта стало то, что Изабель попросила Джо отложить телефон.

– Она сказала, что я болтаю целый день и мне пора сделать перерыв. Самым грубым тоном! Нет, мне не кажется. Я взрослый мужчина, который может сам решать, сколько говорить. Изабель этого не понимает. Я уже устал от ее раны приоритетности. У меня есть и свои раны тоже. А она, похоже, и не задумывалась.

Джо рассказал мне, каким властным был его отец. Он был очень строг, установив множество правил. Если они не соблюдались идеально, его наказывали. Отец лишал доступа к телефону и компьютеру, сажал под домашний арест на несколько месяцев. Это случалось всякий раз, когда он хоть на минуту нарушал установленный для него комендантский час. Даже когда ему действительно было нужно что-то, отец игнорировал его потребности. В итоге Джо почувствовал себя чужим.

В ссоре Изабель и Джо активировались раны каждого: рана приоритетности Изабель и рана принадлежности Джо.

– Как вы думаете, почему отношения между вами и Изабель обострились? – спросила я.

– Потому что она меня контролирует, – ответил Джо.

– Возможно. Но не уверена. Вы сказали мне, что она обратила внимание на слишком долгий разговор. Я не слышала тона, которым это было сказано, так что мне не хватает этой детали. Но это звучит так, будто она лишь высказала свое мнение, а затем задала вопрос.

– Это ощущалось как контроль.

– Хорошо. А что в этом показалось знакомым?

Джо знал, что воспринимает Изабель как своего отца. Рана приоритетности и рана принадлежности столкнулись друг с другом. Потребность девушки чувствовать себя в приоритете оказывалась под вопросом каждый раз, когда парень говорил по телефону, а потребность парня в свободе (даже несмотря на то, что он был в отношениях) оказалась под угрозой, когда девушка «покусилась» на его общение с другом. Могу ли я иметь личное пространство, по-прежнему оставаясь в этих отношениях? Я не хочу мириться с тем, что меня контролируют, даже если я в них.

Уфф… Активированными оказались сразу две раны. Два человека, каждый из которых желает, чтобы его увидели, услышали и поняли. Два человека, у которых это не получается. Два человека, которые оказываются замкнутыми в конфликте, чувствуя себя все более разобщенными.

На той сессии я попыталась их немного приземлить, но они все равно были слишком возбуждены, чтобы ясно видеть происходящее. Только на следующей сессии мы смогли по-настоящему разобраться в произошедшем. Я попросила каждого клиента по очереди прикоснуться к своей ране и выразить друг другу свои мысли.

Начала Изабель.

– Честно говоря, я просто хочу проводить время с тобой. И чтобы ты хотел проводить время со мной. Мне нравится быть вместе, иногда мне этого не хватает. Мне жаль, что я не смогла это выразить по-другому.

Затем пришла очередь Джо.