Элли была в шоке. На ее лице отражалось: «Как?! Подожди, ты отказываешься посоветовать что-то еще?» Но я не отказывалась. Просто Элли еще не была готова. Девушке нужно было еще кое-что испытать.

Неделю спустя Элли вновь пришла.

– Это съедает меня заживо. Мы виделись с ним дважды с тех пор, и он мне так нравится. Что делать?!? Я хочу быть его девушкой, его единственной. Это просто пытка!

Элли была пассивным коммуникатором. Она любой ценой избегала неприятных разговоров. Она предпочитала лучше сохранить что-то в себе, чем выпустить это наружу. Большинство пассивных коммуникаторов редко выражают себя и стараются не делиться тем, что они на самом деле чувствуют. Они стараются не противоречить другим из опасения, что может возникнуть конфликт или разговор пойдет в нежелательном для них русле. Им невыносимо представить, что если они поделятся своими чувствами, то могут разочароваться, когда другой, возможно, не чувствует того же.

– Я просто не могу. Это того не стоит. Мне нужно смириться с тем, что все пока неясно.

Элли, как и многие пассивные коммуникаторы, убедила себя, что делиться своими чувствами просто не стоит. Она отдавала приоритет его решениям, полагаясь на то, чего он, по ее мнению, хотел бы. Она пыталась представить себя как гибкого человека, плывущего по течению, хотя понимала, что это не совсем так.

– Элли, если вы что-нибудь скажете, то каких последствий боитесь? – спросила я.

– Я не знаю. Может, его это расстроит или он разом все прекратит. Может быть, он подумает, что я просто разрушаю нечто хорошее, заставляя сказать что-то определенное.

Рана безопасности Элли обнажилась во всей красе. Большинство людей с раной безопасности становятся пассивными коммуникаторами. Прошлый опыт научил их тому, что делиться чем-то, высказываться или просить о чем-то – небезопасно. Они привыкли вставать в защитную позу, когда их высказывания наталкиваются на враждебность, доминирование, оскорбления, критику, презрение. Избегать – вот безопасность. Делиться – значит лишиться безопасности.

– Когда говорить о чем-либо было для вас небезопасно? – спросила я.

– С моей мамой? – спросила она.

– Думаю, что да, Элли. Чему вы научились у своей мамы в плане общения?

– Что это небезопасно, – ответила она. – Что меня не услышат, что это обернется чем-то худшим, что мне следовало просто промолчать.

– Верно, – сказала я. – Из своего опыта вы научились, что общаться с мамой небезопасно. И это правда. Мы снова убедились в этом всего несколько месяцев назад, во время ваших каникул. С вашей мамой невозможно открыто делиться и надеяться, что это будет воспринято адекватно. Но и избегать общения со всеми подряд – это тоже не выход. Вы должны научиться различать, с кем вы можете делиться, а с кем – нет, а затем набраться смелости и сказать то, что вы действительно хотите сказать.

Теперь Элли была готова. Она все еще не была в восторге от этой идеи, но она начинала понимать, что переход к четкому и решительному общению был нужным шагом в правильном направлении. Элли нужно было признать свою рану безопасности. Понять, насколько она ограничивала способность к общению. Признать, что пассивность не только мешала другим слышать, видеть и понимать ее, но мешала и самой полностью свидетельствовать и признавать саму себя. Эта работа была частью восстановления голоса, которого ее лишили давным-давно в небезопасной семейной обста- новке.

– Ладно, просто подыграйте мне, хорошо? – сказала я. – Предположим, у вас идеальные обстоятельства, то есть вам нечего бояться, и этот разговор пойдет именно так, как вы хотите. О чем бы вы тогда хотели сказать? Скажите это так, будто говорите это сейчас ему.

– Я бы тогда сказала: ты мне действительно нравишься, и мне уже неинтересно встречаться с кем-то другим. И мне хотелось бы знать, чувствуешь ли ты то же самое.

Элли посмотрела на меня, чтобы понять, хорошо ли это прозвучало.

– Отлично! – сказала я. – Вы поделились своими чувствами и задали ему вопрос о его чувствах. Дальше все будет зависеть от того, как он отреагирует. Но это отличное начало.

– А если обстоятельства не идеальны? – спросила она.

– Зато обстоятельства всегда идеальны, чтобы научиться уважать свой голос, Элли.

Элли стала заложницей игры «Я сделаю это, если…». В эту игру ежедневно играют миллиарды людей по всему миру. Я сделаю это, если [получу желаемый результат]. Мы откроем в себе неиссякаемый источник силы, если мы перейдем от «Я сделаю это, если» к «Я уважаю свой голос в любых обстоятельствах».

Уважение к своему голосу не зависит от того, слышит вас другой человек или нет. Чтобы уважать свой голос, вам всегда нужно слышать себя. Для Элли это означало прислушаться к себе и услышать, что она хочет быть единственной для партнера, а также поделиться этим с ним. Не имело значения, согласился бы он или хотел ли он того же (хотя такой исход был явно предпочтительным). Важно было то, что она прислушалась к себе и решила высказать то, что хотела сказать.