Вдоль дорожек стояли столики с пирожками, самсой, чебуреками и даже — передвижные мангалы, где шашлыки с шипением роняли сок на угли. От ароматов кружилась голова, желудок ревел, перекрывая музыку.

Насколько Рига отличалась от привычных городов, и до чего-же все понятно здесь! Хотя казалось бы — Узбекистан! Но тут почти как дома, только теплее.

В стороне от торговцев едой бил фонтан, оккупированный детьми и старушками, что кормили голубей, а на газоне, завидев добычу, притаился матерый рыжий котяра, которого наш фотограф заприметил и стал на него фотоохотиться.

Из всех гуляющих только старухи и были в национальной одежде: цветастых рубахах до колен и такого же цвета брюках. В тени платана дремал сидящий в тачке старик в тюбетейке.

Парни сразу же налетели на еду, набрали пирожков и принялись на ходу жевать, а Погосян восхищался:

— По пятьдесят копеек! Ваще даром! А вкусные, что капец!

— Не нажираться! — орал Димидко, осознавший свою ошибку. — А то завтра на унитазе будете сидеть!

— До рынка потерпите, — уговаривал всех Матвеич.

Гребко вспомнил старинные приключения:

— А помните, как мы в Тбилиси всем основным составом вот так же обожрались, а потом в больничку угодили? Я, пожалуй, воздержусь.

Димидко взбледнул, сглотнул слюну, но голодающие уже дорвались до еды. Оставалось надеяться, что все обойдется. Даже мне как-то тревожно стало.

Рынок был огромен. Но вместо базара с коврами, котлами и фруктами нам предстал обычный советский рынок под крышей на опорах, и с бетонными прилавками. На периферии громоздились лавки с едой, фруктами, мясом, в том числе — свининой, и кафе. Но больше тут было уличных торговцев, которые готовили под открытым небом. Покупатели рассаживались за столики, в изобилии расставленные вокруг, и из картонных одноразовых тарелок уплетали плов, шашлык, чебуреки, какие-то котлеты, которые жарились прямо на шампурах.

Погосян остановился возле прилавка и вытаращился, открыв рот, на деревянные тарелки. Когда я подошел поближе, то понял, что это не сувениры, а лепешки — огромные, с золотистой корочкой, чуть присыпанные кунжутом и украшенные разным орнаментом.

— Какие… — умилилась Дарина, — я б такую есть не смогла, на стену повесила бы.

Продавщица-узбечка улыбнулась и принялась нахваливать свой товар. Ее пытался перекричать парень, у которого лепешки такие же красивые, но дешевле на целых две копейки! Завидев толпу голодных футболистов, рынок всполошился, и каждый торговец пытался соблазнить нас скидками.

Гусак купил лепешку и принялся хрустеть не запивая. Дарина и себе взяла такую, уставилась на нее, не решаясь разрушить красоту. Обратилась к продавщице:

— До чего же красиво! Никогда такого не видела.

Фотограф Олег сновал между рядами и без устали фотографировал. Вот мы с лепешками. Вот мы — с улыбчивыми узбеками в тюбетейках.

Вот мы ужинаем на столиками под открытым небом. Я взял плов, остальные предпочли шашлык, Димидко с Матвеичем — те самые котлеты на шампурах. Потом на моем столе, который я делил с Погосяном, Клыковым и Дариной, появились овощи, жареные на гриле, огурцы-помидоры и горы зелени.

Это было божественно! Колесо прав — истинный и многократный гастрономический оргазм.

Из-за столов мы не вышли — выкатились. Не удержались, набрали с собой еды и еще лепешек и переместились к сувенирным лавкам, где продавался чай, чайная посуда, посуда ручной работы и — наконец-то! — хваленые узбекские ковры, тюбетейки и национальные наряды.

И опять фотосессия, а потом — покупка сувениров.

Думченко приобрел глиняного улыбающегося узбека, больше похожего на украинского казака, раскрашенного в стиле гжель. Погосян соблазнился тюбетейкой, Гусак тоже не удержался. Гребко купил чайный сервис — его жена любительница чаепитий. Матвеич набрал магнитов и раздал нам. Гусаку подарил тот, что был с верблюдом.

— Ты горбатого хотел? Вот тебе.

Дарине достался магнит с руинами древнего города, возле которого построили Фергану. Мне — Омар Хайям. Вспомнился Микроб, поэт наш, и я купил такого же для него.

Погосян раскошелился на кальян и принадлежности.

— Давайте сегодня подымим, приглашаю! — радостно воскликнул он, глядя в основном на Дарину.

— Я тебе подымлю! — погрозил пальцем Димидко.

После рынка мы, навьюченные едой, решили посидеть в пригламуренном кафе, в котором обнаружился банкетный зал с огромным столом, где мы поместимся всем составом.

На стене висела плазма, где футбольный эксперт, то ли русский, то ли татарин, говорил:

— Я уверен, что участь гостей предрешена. У нас сильная команда, им не выстоять…

Скривившись, Димидко взял пульт и вырубил телек.

— А мы возьмем и выстоим, — уверенно сказал он и уселся во главе стола.