Ну а сам стадион мне напомнил вокзал: с одной стороны — трехэтажное здание из красного кирпича, узкие арочные окна, блестящая металлом крыша с синими железными конструкциями, зачем-то в нее вмонтированными. С другой — тоже кирпичное здание, но квадратное, похожее на промышленный ангар какого-то завода. Два этих элемента соединяло совершенно чуждое стилю сооружение из стекла и пластика.

Сперва мы отправились на заселение в гостиницу при спорткомплексе. Номера были стандартные, простые, в стиле лофт.

Потом по расписанию был обед в банкетном зале спортбара, куда имелся отдельный вход, а дверь в основной зал закрывалась. Помещение было рассчитано человек на тридцать, и мы заняли все столики.

Официанты сразу же принесли что-то типа сырного супа, хлеб. Суп оказался рыбным, очень странным, но вкусным. Наблюдавший за нами Аксель объяснил, что мы вкушаем традиционное блюдо шотландской кухни — каллен скинк.

На второе нам принесли баранью ногу со странным гарниром — картофельным пюре, перемешанным с обжаренными луком и капустой. Это тоже оказалось национальное блюдо — румбледетамбс. Кокорину, сидевшему за соседним столиком спиной ко мне, слово понравилось, и он учился его выговаривать, толкнул Полоза в бок.

— Звучит, как заклинание. Язык сломаешь

— Угу. Румбле-детамбо.

— А теперь, — объявил Аксель, — национальное блюдо шотландской кухни номер один: хаггис.

— Подгузники! — ляпнул я и мысленно выругался.

В СССР такой торговой марки быть не могло, и динамовцы не оценили шутку, а вот Аксель сбился и побледнел. Благо что он не увидел, кто это сказал. Черт, надо всеми способами отмазаться от пресс-конференции, там журналисты будут сверкать остроумием, и я в ответ так сверкну, что все ослепнут.

Официант принес блюдо, напоминающее зельц, но очень уж пузатый. Антон подвинул хаггис к себе, разрезал, и оказалась, что текстура у него зернистая. Он осторожно поддел содержимое, отправил в рот и принялся жевать.

— Странный вкус, ливер, но жирнее. В общем, есть можно.

Я тоже попробовал — да, штука странная. Вообще шотландская кухня — это крестьянская еда, изобретенная по принципу «голь на выдумки хитра» — взяли что есть, порубили, перемешали — и вуаля!

Аксель объяснил:

— Бараньи потроха: сердце, легкие, печень, лук, сало. Все сварено в бараньем сычуге.

У меня в голове крутилось: «Полипропилен. Внутренняя прокладка из нетканых материалов. Суперабсорбент, распушенная целлюлоза, полиэтилен, полиэстер. Все это оставит кожу вашего ребенка сухой».

После обеда Аксель повел нас на экскурсию по стадиону, рассказывал он сам, по-русски, иногда коверкая слова, но смысл был ясен.

Старейший стадион, построенный аж в 1899 году. Почему такое название? Потому что так назывался парк, где он основан. Один из самых больших стадион в Шотландии, рассчитанный на 50000 человек, но были времена, когда он вмещал и 118000 во время товарищеского матча «Рейнджерс» со своим извечным конкурентом «Селтиком». Эти команды прямо как наши «Зенит» и «Спартак»! А в 1917, когда у нас назревала революция, стадион посетили король Георг Пятый и королева Мария — поблагодарить горожан за помощь в Первой мировой войне.

Про обрушение конструкций в 1902 и 1971 он ничего не сказал, ну как же, в Багдаде все спокойно и руки не рубят.

Аксель был отличным рассказчиком, мы слушали, разинув рты. Ощущение было, что он пытается нам внушить, что, играя с местной святыней, мы просто обязаны проиграть. Желания его настораживали: он очень хотел, чтобы 25 июля, которое по майанскому календарю — день вне времени, было солнечно, ведь шотландцы приготовили нам пару сюрпризов.

Что за сюрпризы такие? Готовятся вражины, трепещут, коварные планы лелеют. Слабительное подмешают в еду? Но при чем тут солнце?

А здесь у них Зал трофеев, где столько кубков и наград, что даже моя память все не уместит. Ну точно мы обязаны проиграть! Но главное — в каждом его слове сквозила любовь и невольно передавалась нам, заставляла проникаться историей легендарного клуба.

Судя по рассказу Акселя, в этой реальности в начале двухтысячных клуб не столкнулся с грандиозными финансовыми проблемами и не вылетел в четвертый дивизион. Владельцем клуба был не южноафриканец Дэйв Кинг, а некто Джим Маккол.

Экскурсия длилась больше трех часов, под конец парни, у которых оперативка поменьше, чем у меня, начали зевать, глаза у них остекленели. Аксель уловил это и быстренько свернулся.

Я на время выдохнул, потому что отпала необходимость бороться с желанием вставить свои пять копеек.

Когда все закончилось, я подошел к Марокко, отвел его в сторону и сказал:

— Максим Романович, у меня к вам огромная просьба.

Он напрягся, словно я был для него чем-то опасен, и проворчал:

— Что еще? По поводу состава — думаю.

Я качнул головой.

— Нет. Мне лучше не участвовать в пресс-конференции. Потому что у меня сегодня ядовитость повышена, и я могу наболтать лишнего.