— Отвечай на заданный вопрос — холодным и властным тоном сказал Константин Львович.

У меня мурашки пробежались по коже. Я никогда не слышала, чтоб барон хоть с кем-то так разговаривал.

— Привез на ярмарку на пробу новый фрукт, но не покупают ни одной штуки. Попортились, теперь вот выкинуть пришлось — отвечал торговец на мой вопрос, но смотрел только на Константина Львовича.

Самое интересное, что он даже не ошибся, говоря, что помидоры — это фрукт. На самом деле томаты — это ягода, по крайней мере, в нашем мире, но торговцу до таких нюансов не было дела.

— Ты что-то хотел? — спроси у меня барон, и его тон разительно изменился, став мягче.

— Да, если господин позволит забрать эти фрукты — подстраиваясь под ситуацию, ответила я.

— Сколько за них хочешь? — видимо, для того чтобы соблюсти приличия, так как нам уже сказали, что их выкинули, спросил Константин Львович.

— Да, ничего не надо! Дрянь товар, никто не брал. Так забирайте! — продолжал лебезить перед высокородным торговец.

А я разве что только в ладоши не хлопала от радости и то, что томаты были сильно перезревшие, было мне только на руку. Приедем домой, получу семена и посажу в теплице. Семена у томатов получить довольно просто, но нужно знать хитрость: после извлечения их нужно поставить на брожение на 2–3 дня. После этого хорошие семена осядут на дно, а весь мусор вместе с соком будет вверху.

Этот мир очень похож на мой, в котором я родилась, но было и много отличий, и вот так неожиданно встретить продукт, который я не просто люблю, а обожаю, для меня огромная радость. Вот бы ещё найти где-нибудь кофе!

После того как мы отошли от торговца, я услышала вопрос от барона, который ожидала:

— Зачем?

— Это томаты — великолепный продукт. А из тех экземпляров, которые мы забрали, я смогу получить семена и посадить их в оранжерею, которая пока стоит свободная. Местные просто его пока не распробовали. Уверена, пройдёт совсем немного времени, и за ним будут стоять очереди.

Время уверенно двигалось в сторону вечера. А нам еще нужно зайти в гости к тетушкам Константина Львовича. Договорились, что экономка пойдет к остальным и проконтролирует погрузку, а мы пошли на встречу. Несмотря на усталость, перенести визит, а значит, и начало слухов о наших мастерских, было нельзя.

— Посмотри, чтоб всех накормили — крикнула в вдогонку женщине, она только улыбнулась и кивнула головой.

— Дойдешь сама? — спросил меня не громко барон и в голосе прозвучала неподдельная тревога — тут недалеко.

— Если не далеко, то дойду — я и, правда, сильно устала за этот долгий день.

В любой другой раз была бы рада экскурсии, но не сегодня. Я уже давно не ходила много часов подряд, и ноги ныли от непривычной нагрузки, да и обувь мозолила. Сильно хотелось сесть и опустить ступни в прохладную воду. Но это ещё не скоро.

Вскоре мы стояли у большого двухэтажного дома, за красивым высоким кованым забором. Особняк отличался от всех прочих тем, что вокруг него было много свободной земли, на которой росли цветы, кустарники, деревья. Немногие в городе могли похвастаться этим.

— Дом очень давно построил предок Ольги Васильевны. Генерал получил этот участок в дар от императора за какие-то заслуги. А строительство развернул именно так, чтобы оставить землю под посадки цветов, которые так любила его жена. После того как город стал разрастаться, мест для деревьев на улицах почти не осталось. Но хозяева этого дома гордятся тем, что смогли сохранить зелёные насаждения.

Как только барон нажал на звонок, двери тут же открылись. Видимо, слуга стоял и ждал, когда мы решимся позвонить.

— Господин барон, я немедля сообщу о вашем приходе — поклонившись, произнёс пожилой дворецкий — прошу, проходите в гостиную.

Внутри дом был красивее, чем снаружи. Простор, уют и простота наводили на мысли не просто о больших деньгах, а об астрономически больших деньгах. О деньгах, добытых не сиюминутно, а наследуемых из поколения в поколение. Я крутила головой и с восторгом разглядывала обстановку так, как смотрят, например, на обстановку дворцов в Петербурге.

Дверь отворилась, и к нам вышла женщина — высокая, статная, переполненная чувством собственного достоинства. Ее можно было бы назвать чопорной и холодной, если бы не взгляд, обращённый на Константина Львовича. Взрослая дама, язык не поворачивался назвать её пожилой, вошла в комнату и протянула руки Константину Львовичу:

— День добрый. Рада видеть вас — обратилась она к нам — мой дорогой, не знала, что ты в городе.

Он смотрел на неё с осязаемой нежностью. Видно, что у них прекрасные отношения. А я с какой-то завистью и ревностью, неожиданной даже для меня, наблюдала эту сцену.