— Вовсе не факт, — отозвался он в ответ. — У них, не считая транспортника, еще минимум два корабля значительно превосходят нас в массе. Соответственно, пусть не сразу, но, двигаясь ровно по проложенной нами трассе, они имеют возможность в конечном итоге обогнать нас и, включив глушилку, вытянуть нас в обычный космос. Думаю, вопрос о том, поступят ли наши преследователи именно так, перед нами вообще не стоит. Этот адмирал явно обиделся на поученные потери и будет теперь нас преследовать во что бы то ни стало.

— Что-то можно сделать? — Уточнил я.

— Драться, что же еще? Несмотря на то, что у врага два крупных боевых корабля, времени на выпуск авиакрыла авианосца до нашего прибытия им может и не хватить. Тогда в самом начале у нас, с учетом наших модифицированных орудий, может получиться даже некоторый перевес.

Несмотря на эти, произнесенные с некоторой долей оптимизма слова, эмоции у нас на борту царили отнюдь не праздничные. Все члены нашего экипажа словно задались целью сказать друг другу теплые слова и чуть ли не попрощаться. Даже Куан Зилот от милых его сердцу корабельных агрегатов вылез в кают-компанию и сидел тут нахохлившийся и неприкаянный.

А потом внезапно снова ожил наш корабельный искин.

— Внимание, на крейсер «Беда» оказано внешнее воздействие, — сообщил он все тем же эротичным грудным женским голосом, — выход из субпространства через пять, четыре, три, две….

И тут я не выдержал. Не знаю, что получится в результате моих действий, и не размажет ли нас прямо сейчас по космосу, но если ничего не предпринимать, шансы нашей гибели тоже необычайно высоки. Малый крейсер одиннадцатого ранга в открытом бою очень неважный противник линейному крейсеру ранга четвертого или пятого. Там в числе одних орудий перевес в разы. И это еще не считая того, что силового поля у нас, считай, что уже почти что и нет, все вражеские ракеты на относительно близкой дистанции, да еще и во время артиллерийского боя я перехватить не смогу, а в ближайшей перспективе, если даже выстоим в битве с крейсером, у нас еще и атака минимум полусотни торпедоносцев маячит.

Короче, семь бед, один ответ. Я скомандовал своему «энергетику» влить в наш уже почти отключившийся субпространственный двигатель ударную дозу энергии.

Кажется, искин снова начал что-то говорить. «Кажется», потому что в голове внезапно будто кто-то в огромный колокол долбанул. Бум-м-м! Окружающая картинка задрожала, расплываясь, звуки начали замедляться, переходя в низкие тона и вообще куда-то в инфразвук. И я, скатившись из своего кресла на пол, потерял сознание.

В себя я пришел ровно в том же самом месте, где и упал. Вокруг было непривычно тихо. Обычно в корабле, даже когда, казалось, нет никаких звуков, они все же присутствуют: шелест воздуха в воздуховодах, вибрации корпуса, еще какие-то отдаленные звуки работы исполнительных механизмов, а тут тишина! Остается надеяться, что все же не мертвая. Еще и тусклое аварийное освещение мерцает, наводя дополнительной жути.

— Ли, что с тобой? — Послышался встревоженный голос нашей валькирии.

— В порядке я, в порядке, не тряси ты меня так, — отозвался пришедший в себя капитан, и тут же тоже потребовал от искина:

— Искин, где мы?

— Крейсер «Беда» вышел в обычный космос, произвожу поиск ориентиров для определения нашего местоположения, — скорее всего, мне показалось, но даже это завораживающий грудной контральто звучал немного растерянно, словно искин, как и мы сами, буквально в этот самый момент только пришел в себя. В подтверждение этой моей догадки в нашей кают-компании восстановилось освещение, и снова еле слышно зашелестели вентиляторы.

Я, утвердившись на ногах, осмотрелся вокруг. Слава богу, все живы и, как будто, обошлись без серьезных повреждений. Ли, молча, из объятий нашей главной абордажницы выбирался, Куан Зилот, еще пошатываясь, поспешил в направлении машинного зала.

— Искин, выведи на экраны панораму окружающего пространства, — затребовал я, решив, что хотя бы такая информация сейчас будет гораздо лучше, чем вообще никакая.

Как и следовало ожидать, какая-то звездная система (а передвижение в субпространстве, следуя градиентам гравитации, обычно и начиналось, и заканчивалось в непосредственной близости от звезд). О наличии планет без хоть сколько-то продолжительного наблюдения судить не приходится, тем более, нет никаких сведений о наличии планет обитаемых. Все же космос, расстояния здесь космические, невооруженным взором не охватишь.

— Наше положение идентифицировано, — вдруг разразился торжествующей фразой наш искин. Ну, разумеется, про «торжествующую» я немного придумал… наверное. Хоть и считается, что искины абсолютно не способны на генерацию эмоций, но, как говорится, что-то меня терзают смутные сомнения. Все же искусственные интеллекты не зря так называются с упором на второе слово. Запросто может быть, что обладающие полноценным разумом машины и эмоции тоже вполне испытывают, только не спешат об этом извещать своих создателей.

Так или иначе, но сообщенный длинный цифрово-буквенный код из астронавигаторских лоций никому из нас ничего не сказал, и Ли затребовал хоть какую-то справку по здешним местам. Заодно и локализацию на голографическом изображении человеческой зоны космоса попросил изобразить.