Она начала что-то говорить, потом покачала головой. Я знала, что должна огорчиться и попытаться все исправить, но все, что я чувствовала, – это смутное болезненное ощущение в той части меня, которая казалась пустой. Я не оплакивала, подобно Кэрри, потерю человека, которого на самом деле никогда не существовало, но немного походила на Грейс, требуя ответов так, как будто заслуживала их. И все же я очень отличалась от остальных. Неудивительно, что моя реакция была совсем не такой, как у нормальных людей.

Тем вечером я написала Себастьяну. Мгновение спустя он позвонил по видео, и мне стало гораздо легче. Наконец-то можно было поговорить с тем, кто понимает, что я чувствую. Однако, когда на экране появилось лицо Себастьяна, в его глазах не было теплоты.

– Ты сказала, что ему станет лучше, – произнес он. – Это не так.

– В смысле? – спросила я. Каждое слово выскользнуло угрем.

– Киплинг, – Себастьян говорил громко и отчетливо, словно его не волновало, что весь мир может услышать это имя. – Я видел его сегодня.

– Ему не лучше?

На самом деле мне не требовался ответ. Я знала правду и так, нужно было лишь присмотреться. Я представила себе капельницу, врача, входящего и выходящего из палаты, и пол, похожий на ливерную колбасу… Нет, в этот раз там был узорчатый ковер.

– Он словно призрак, – сказал Себастьян. – Что ты с ним сделала?

– Я не… я ничего не делала.

Я переставала понимать происходящее.

– Но ты знаешь, что с ним не так.

– Нет… – произнесла я.

Грифоны не умирают. Во всяком случае, не так.

– Я пыталась ему помочь. Я… Может быть, просто нужно еще немного времени?

– Скажи правду, Маржан! – воскликнул он.

– Это правда, – ответила я.

На самом деле я лгала и прекрасно это знала. Себастьян долго молчал. Когда он заговорил, голос его был тихим и болезненным, но все же каждое слово опускалось на меня подобно молоту.

– Не уверен, что верю тебе, – сказал Себастьян, и звонок завершился.

На следующее утро я проснулась от крика, доносившегося из комнаты Мэллорин. Ведьма сидела в постели, одетая в просторную футболку и спортивные штаны. Она дрожала и хныкала, почти ничего не соображая, растрепанные кудри спадали на лицо. Когда я вошла, Мэллорин указала дрожащим пальцем в угол комнаты. Зорро сжался у стены, свернувшись калачиком и дрожа. У него текла кровь. По ковру от его напряженного трясущегося тела к разорванному колечку из растерзанной плоти и лисьего меха тянулся засохший кровавый след.

Через мгновение я поняла, что это был один из его хвостов.

– Ч-что с ним? – прошептала Мэллорин. – Что это? Что он сделал?

Я присела рядом с Зорро и погладила зверя по шерстке. Его пронзали шок и отчаяние – настойчивые, бессильные порывы, перемежающиеся спазмами озноба и боли. Мэллорин от ужаса не могла пошевелиться. Она сглотнула и, собравшись с силами, заговорила:

– Он умирает?

Быстрый и пронзительный взгляд Зорро метался от нее ко мне и обратно. Лис поранился и испугался, но явно был жив.

– Не думаю, – сказала я. – Давай-ка промоем рану, и я расскажу тебе все, что знаю.

Пока мы смывали кровь с его шерсти, Зорро распустил хвосты. Мэллорин держала лиса, а я обрабатывала рану спиртом и перевязывала ее найденными в ванной бинтами и марлей. Всякий раз, когда Зорро вздрагивал, Мэллорин начинала ворковать ему на ухо, и он успокаивался.

– Ты давно об этом узнала? – спросила Мэллорин, когда мы закончили перевязку.

Она нежно и спокойно с удивлением водила пальцами по каждому хвосту.

– С той ночи, когда ты принесла его, – призналась я.

У меня не было сил выдумывать еще одну ложь. Возможно, Мэллорин возненавидит меня, а может, и поймет.

– Прости. Я решила, что он покажет их тебе, когда захочет сам.

– Спасибо, – поблагодарила Мэллорин.

– Ты не злишься на меня?

Она рассмеялась с облегчением, но я почувствовала, насколько она измучилась.

– Конечно нет, глупышка, – сказала Мэллорин. – Я же говорила, что в ведовстве любая мелочь важна. Если что-то случится в неправильном порядке, все пойдет наперекосяк. Раньше я не знала, кто Зорро на самом деле, но, возможно, это и к лучшему, иначе он не остался бы со мной и не отдал мне вот это.

Мэллорин дотронулась рукой до хвоста, который до этого свернула в нечто вроде венка, перевязала его веревочкой и повесила себе на шею, словно кулон.

– В нем заключена большая сила, я ее чувствую, – сообщила она и повернулась к Зорро: – Что ты хотел нам сказать, Баджинс? Что случилось?

Зорро тявкнул и тяжело задышал, затем уткнулся мордочкой в локоть Мэллорин.

У меня зазвонил телефон.

Я вышла из ванной и прошла по коридору мимо папиной комнаты. Мэллорин осталась с Зорро и с благодарностью обнимала его.

«Ты хотела все исправить, – подумала я, – но вместо этого устроила настоящий беспорядок».

Я не узнала номер, но ответила на звонок.