Дэвид никогда не выглядел по-настоящему счастливым, он всегда казался измученным. Его борода, как правило, была чуть неровной, глаза – немного запавшими, под ними вечно лежали темные круги. Даже офис Дэвида как будто устал и обветшал. Друг на друге громоздились самые разные вещи: стационарный компьютер, кипы рабочих папок, безделушки из поездки на Гранд-Каньон; фотографии Элизабет, жены Дэвида, и их детей, Коула и Рэмси. Казалось, все это может рухнуть в любую секунду.

– Как твои дела, Маржан? – спросил он тем же тоном, каким сейчас задавали этот вопрос все остальные.

– Правда, Дэвид, – сказала я, – я в порядке. В полном. Прошло почти три месяца. Все нормально.

Дэвид одарил меня долгим непонятным взглядом и наконец кивнул в ответ, а потом жестом предложил нам обоим сесть. Он вывел на экран электронную таблицу и пробежал по ней взглядом.

– Итак, – начал Дэвид. – Рентгеновский аппарат. С ним все нормально?

Только что диагностировала сердечного червя у девятихвостого лиса, так что…

– Да, пока довольно неплохо, – ответила я.

– Тогда давай убедимся, что ты сможешь оставить его у себя, – сказал он.

Дэвид прищурился и посмотрел на таблицу.

– В этом месяце мы сумеем свести концы с концами, хоть и с натяжкой.

– Что ж, это было легко.

Дэвид отвернул монитор от себя и сложил руки на столе.

– У тебя, должно быть, в последнее время очень плотный график, – сказал он. – Клиника. Школа. Что там еще?

– Эм…

Грифон. Ведьма. Ничего особенного.

– Маржан, – произнес Дэвид. – Можно кое-что сказать? Но я не хочу, чтобы ты поняла все неправильно.

– Выкладывай.

– Ты не должна всем этим заниматься.

– В смысле?

– Я имею в виду клинику, – ответил он. – Клиника – не пойми меня неправильно, я всегда рад тебя видеть – все же принадлежит твоему отцу. Вернее, принадлежала ему. Тебе совсем не нужно заниматься ею.

– Я знаю, – подтвердила я.

Разве что… А что, если нужно? На этот вопрос у меня пока не было ответа.

– Поверь мне, – сказал Дэвид. – Жизнь идет очень быстро. Не успеешь оглянуться, как пройдут три года, потом пять…

Он замолчал и оглядел комнату.

– Ты все еще ребенок, Маржан. Тебе пока не обязательно быть взрослой.

– Я не чувствую себя ребенком, – ответила я.

– Ты очень многое пережила, – сказал Дэвид. – Ни один ребенок не должен через такое проходить. Но не забывай, что сейчас золотое время. Тебе принадлежит весь мир, так что не зевай. Не упусти этот момент. В один прекрасный день ты проснешься бухгалтером с маленьким офисом и семьей, ради которой будешь делать то, что в твоих силах, и на этом все. Понимаешь, о чем я?

– Ради наших чувств мир не замирает на месте, – произнесла я.

– Теперь ты говоришь как твой отец, – заметил Дэвид. – Я все понимаю, отпускать бывает непросто. Но чем дольше тянешь, тем сложнее будет разбираться со всем потом.

Он задумчиво помолчал, а потом улыбнулся.

– Может, и не стоит спешить. Но не слишком затягивай, иначе пропу… ой!

Дэвид взмахнул рукой, обозначая все то, что я могла пропустить, и задел монитор, чуть не сбив его со стола. Он вскочил, ловя его, и мы оба рассмеялись.

– О чем я и говорю, – сказал Дэвид. – Стоит зазеваться – и на тебе. В любом случае не слушай меня. Не мне тебе советовать.

– Дэвид, – начала я, – а я не выгляжу… ну… проклятой?

Он склонил голову набок.

– Ты выглядишь немного уставшей, – ответил он.

– Может, дело в этом.

Дэвид встал.

– Когда все уляжется, заходи как-нибудь к нам на ужин, – пригласил он. – Элизабет уговаривает тебя позвать, да и дети были бы рады повидаться. Они скучают по своей любимой няне.

«Няня» – это было громко сказано. После смерти мамы, когда папа уезжал по работе, я иногда оставалась на ночь у Джиннов. Взрослые, Дэвид и Элизабет, ужинали на первом этаже, а я в это время проводила время наверху с Коулом и Рэмси. Они были милыми и любознательными, им нравилось изобретать новые миры и что-то мастерить. Когда мы строили с ними горки для шариков и замки из лего в вечерней тишине дома Джиннов, мысли о папиных постоянных странных отъездах казались чуть более далекими и менее реальными. Однажды Дэвид спросил папу, почему он так часто уезжает. С тех пор я ни разу не оставалась у Джиннов на ночь.

– Отличная идея, – сказала я. – И спасибо за советы.

– Не стоит, – отмахнулся он. – Ты сполна за них заплатила.

Я встала и пошла к двери, но тут Дэвид заговорил снова.

– Есть какие-нибудь новости о том, что случилось с Джимом? – спросил он. – Никаких зацепок?

– Ни одной.

Полиция не связывалась со мной уже пару недель.

– Я не знаю, как ты справляешься со всем этим, Маржан, – сказал Дэвид. – Как остаешься такой сильной вопреки всему.

По правде говоря, я тоже этого не знала и даже не была уверена, что действительно сильная. В последнее время я завела привычку разговаривать с дверями и разрешала случайным незнакомцам пожить у себя, потому что доверяла их домашним животным. Ни то ни другое признаком силы не казалось.