Церковью Мэллори был реликтовый секвойный лес, который поднимался от города по склону холма. Она могла блуждать в нем часами, лежать на лесной подстилке, смотреть сквозь ветви на движущиеся клочки неба, прислушиваться к гуляющему по древним ветвям ветру, к шороху шагов оленей и койотов, к тихому биению жизни. Там, в лесу, Мэллори впервые почувствовала пробуждение силы, которую стала называть магией.

– Впрочем, кто знает, – сказала она, пожимая плечами, – может быть, я тоже пряталась.

Всякий раз, возвращаясь в город, Мэллори чувствовала, что не вписывается в него. Она постоянно задавала неправильные вопросы, из-за которых молодежные пасторы периодически отводили ее родителей в сторонку для тихих, но серьезных бесед. «Если на седьмой день Богу потребовался отдых, откуда нам знать, что Он не делает иногда перерывов? Быть может, Он отдыхает прямо сейчас?»; «Верят ли инопланетяне в инопланетного Иисуса, или они все попадают в инопланетный ад?»; «Если дьявол может принять любое обличье, почему бы ему не принять обличье молодежного пастора? И тогда откуда нам знать, что вы не дьявол, пастор Крис?» Из-за таких вопросов другие дети бросали на нее странные взгляды, а взрослые неодобрительно качали головами.

Когда Мэллори была помладше, ей достаточно было убежать в лес, в то место, где она чувствовала себя свободной и живой. Но к тому времени как Мэллори исполнилось четырнадцать, он стал казаться ей слишком маленьким, слишком близким к тому, от чего она пряталась, чтобы чувствовать себя там в безопасности. Город, родители, школа, молодежные пасторы – все пытались сделать из Мэллори человека, в которого ей превращаться не хотелось, навязать ей веру, которую она не разделяла. Казалось, не осталось ни выхода, ни смысла сопротивляться, потому что человек, которым пыталась стать сама Мэллори, никому не был нужен.

Но в один прекрасный день на страницах книги в мягкой обложке, купленной на гаражной распродаже, она обнаружила колдовство. Так в ее жизни появился смысл. Книга поведала, что можно использовать скрытую силу, которая проходит через все сущее. Ведьма видит нити, не дающие миру расколоться на части, и может перекручивать их, создавая новые формы, развязывать старые узлы, выплетать новые связи. У ведьмы была сила. И свобода.

Целый год Мэллори поглощала каждую книгу, которую ей удавалось раздобыть. Она прятала их в глубине шкафа, надеясь, что родители их не найдут. Ночью, когда все в доме засыпали, Мэллори читала книги при свете фонарика или свечи, впитывая каждую мелочь. Она отрывалась от учебы только для сна и каждую свободную минуту посвящала своему ремеслу.

Пять месяцев назад, стоя на вершине холма в одиночестве безлунной ночью, Мэллори впервые воззвала к духам. Она представилась своим ведьмовским именем – похожим на то, что дали ей при рождении, но все же преображенным. В ту ночь Мэллори стала Мэллорин, и первым делом она послала в темное небо просьбу о спутнике, что свяжет ее с миром за завесой.

Прошел день, потом еще один. Она ждала какого-нибудь ответа, знака, который означал бы, что заклинание сработало. С каждым днем надежды оставалось все меньше и меньше. Прошла неделя, но Мэллорин все еще не теряла веры. Она идеально провела обряд, и он должен был сработать.

Ровно в полночь, через десять дней после того, как прозвучало заклинание, Мэллорин разбудил скрежет оконного стекла. Отправившись на разведку, она обнаружила лиса – усталого, грязного и голодного, но дружелюбного на вид. Мэллорин принесла его к себе и устроила ему потайную постель в глубине шкафа, рядом со своей коллекцией запрещенных книг. Духи приняли ее и скрепили связь, послав ей Зорроциуса Баджинса Макчумоштанса. Теперь Мэллорин Мартелл стала ведьмой.

– Когда появился Баджинс, я подумала, что с моими проблемами покончено, – сказала Мэллорин, а потом рассмеялась. – Но, оказывается, у ведьм те же неприятности, что и у всех остальных.

Ведьминская жизнь не сильно отличалась от прежней, а в некоторых отношениях была даже сложнее. Мэллорин все так же оставалась в своем маленьком городке и по-прежнему была белой вороной. Все, что она надеялась изменить с помощью магии, осталось таким же, как и прежде, но теперь, вдобавок ко всем бедам, у нее появился лис-фамильяр, которого нужно было кормить и прятать от родителей.

– Получается, магия не работает? – спросила я.

– О, работает, конечно, – ответила Мэллорин. – Она всегда работает, проблема лишь в том, что невероятно трудно сделать с ее помощью то, чего хочешь.

Мэллорин и Зорро произносили заклинания на удачу, любовь и процветание, совершали обряды, посвященные духам, временам года и земле, творили чары, дарящие здоровье, и заклятия против болезней и зла.

– Но мы никогда никого не проклинали, – веско сказала Мэллорин, бросив на меня серьезный взгляд поверх тарелки лазаньи с цукини и рикоттой. – Хотя я не могу сказать, что такая возможность меня не прельщала.

Впрочем, даже если бы они попытались наложить на кого-то проклятие, вряд ли это бы им помогло. Их заклинания не работали. Ни одно из них не получалось. Мэллорин все время самую малость ошибалась в пропорциях, пропускала слова заклинаний, путала этапы чар. Как бы сильно она ни старалась, как бы тщательно ни готовилась, духи хранили молчание.