– Что теперь? – спросила я. – Вы соберете что-то вроде отряда или…

– Отряда? – терпеливо улыбнулась она. – Ты имеешь в виду ковен?

– Я ничего не знаю о ведьмах, Мэллорин. Извини.

– Группа ведьм, которые вместе занимаются магией, называется ковеном, – просветила меня она. – И нет, нельзя просто его взять и собрать. И записаться в ковен тоже нельзя. Это не то же самое, что присоединиться к клубу робототехники, – как круто, кстати, что он у нас есть!

Мэллорин, судя по всему, уже зачислили в мою школу, и она начала ходить на занятия, хотя я ни разу ее не видела. Как Мэллорин и обещала, она была абсолютно незаметной.

– Тогда как устроен ковен? – спросила я.

– Ковен – это могущественная сила, – возвестила Мэллорин. – Если ему суждено собраться, это произойдет само по себе. Его нельзя спланировать или организовать. Все случится так, как и должно быть. Настоящий ковен образуется самостоятельно. Вот откуда берется его сила.

На ее лице появилось озадаченное выражение, будто она внезапно что-то заметила.

– Твоя аура изменилась, – сообщила она. – Сейчас она затуманена. Тебя что-то смущает?

Я громко рассмеялась.

– Не «что-то», а «всё».

– Может, проблема в твоем проклятии, – предположила она.

На самом деле я сомневалась, что оно играло роль. Уверена, подросток, на котором не лежит проклятие, попав в мою ситуацию, тоже запутался бы. С другой стороны, вполне вероятно, что с ним бы такого не случилось. Магические толкования Мэллорин всегда сложно было понять: они были достаточно туманными и могли оказаться правдой.

Она направилась в свою комнату.

– Мэллорин, – позвала я, и девочка остановилась. – У меня есть к тебе вопрос.

– Без проблем, – ответила она.

– Почему ты ни в чем не сомневаешься? – спросила я. – Как тебе это удается?

Она на мгновение задумалась.

– Может, все дело в магии.

Мэллорин улыбнулась и пожала плечами, а затем поскакала прочь по коридору с Зорро на хвосте.

Пару секунд спустя она воскликнула: «Вау, классная кровать!»

Я улыбнулась, а потом разложила на постели билеты на самолет.

Что это значило? Папа и правда хотел взять меня с собой? Почему? Неужели я могла тогда узнать ответы на все вопросы?

И что произошло в Итаке?

На мгновение я обратилась в слух, закрыв глаза, прислушавшись к тишине как можно тщательнее. Трава шелестела из-за слабого ночного ветерка, где-то в вышине пролетел самолет. Слышались сумбурный шум голосов, ворчание ночного транспорта. Перед глазами всплывали Зорро, Киплинг и сотня существ, расположившихся в стеклянных вольерах под землей. Я думала о папе, вспоминая, как он вез меня домой, забрав из парка, где я наконец-то прервала свои скитания, и молча смотрел, словно не узнавая. Был бы его взгляд таким же в самолете, направляющемся в Итаку? Изменилась ли я с тех пор? Испугался бы он и сейчас того, что видел во мне? Я попыталась представить маму, но картинки расплывались, а ее черты постоянно превращались в пустое холодное лицо мантикоры.

Чего-то не хватало.

В начале следующей недели во время перерыва между занятиями мне позвонил не кто иной, как доктор Батист. Я забежала в музыкальную комнату, где было пусто и тихо.

– Ты оказалась права, – мрачно произнес он. – По поводу… нам нельзя упоминать их по телефону, но ты знаешь, о ком я говорю.

– Мертволицая, – сказала я. – С когтями.

– Когда она прибыла, я принял такое решение ради безопасности моей команды, – сказал доктор. – Мы планируем провести корректирующую процедуру, и я хочу, чтобы ты на ней присутствовала.

Он выдержал паузу.

– По крайней мере, Горацио хочет.

– В учебные дни не получится, – предупредила я.

– Именно это я и сказал Горацио, – ответил доктор Батист. – Операция назначена на субботу. Сэм заедет за тобой в пятницу вечером.

Я не хотела приближаться к мантикоре – ни в пятницу, ни в субботу, ни в любой другой день. Было бы лучше, если бы мне никогда больше не пришлось смотреть в эти глаза, видеть это лицо. И все же, не успев даже подумать, я согласилась находиться в палате, пока доктор Батист и его команда будут проводить операцию.

«По крайней мере, она будет без сознания», – подумала я, не в силах представить это чудовище спящим или предположить, что она может заниматься чем-то другим, кроме охоты или поглощения пищи, а за этими занятиями я и вовсе не хотела ее воображать.

Я, должно быть, выглядела взбудораженной, когда вышла из музыкальной комнаты, потому что Кэрри, проходившая мимо меня на урок, притормозила.

– Нормально себя чувствуешь? – спросила она. – Ты на привидение похожа.

– Я просто нервничаю, – оправдалась я.

– Отдохни сегодня вечером, – посоветовала Кэрри. – Помнишь, куда мы отправляемся в пятницу, так ведь?

– Куда? – спросила я, надеясь, что мне удастся найти отговорку.