Арман Гельсин пристально смотрел на нас с фотографии. Он немного напомнил мне папу: оба иммигранты, которые пронесли свои секреты через полмира и глупо умерли.

Фотограф запечатлел жесткую ярость в глазах Гельсина, в изгибе бровей, в гневном совершенстве его прически. На мгновение я увидела этого человека вне истории, как будто он жил по сей день, не постарев при этом ни на день. Гельсин был молод, горд, дерзок и полон тайн, а еще оказался ближе к смерти, чем сам осознавал.

В темноте снова раздался шум, на этот раз ближе: кто-то шел по тропинке. Между тенями скользнула еще одна. От тьмы отделилась неясная фигура и направилась в нашу сторону. Я услышала, как Мэллорин резко втянула в себя воздух.

– Мы здесь, – обратилась она к тени, восторженно глядя на нее, и похлопала по тому месту, где стояла его чашка. – Присаживайся.

Темная сущность приближалась, ее очертания приобрели человеческую форму. Она двигалась по тропинке, направляясь к нам. Мэллорин дрожала от возбуждения и предвкушения. Когда тень подошла ближе, у меня внутри что-то оборвалось.

– Мэллорин… – прошептала я.

– Ш-ш-ш, – оборвала она. – Он здесь. Это Гельсин.

Фигура теперь стояла на другом конце мостков, отрезая нам путь к отступлению. Мы оказались в ловушке между холодной, заросшей водорослями водой и тем, что ждало нас в темноте. Тень сделала шаг вперед, потом еще один. Я вспомнила о спрятанном в рюкзаке ноже и понадеялась, что он мне не понадобится.

– Да-да, – подбодрила Мэллорин. – Можешь к нам присоединиться.

Под ногами фигуры скрипнули доски. Мостки покачнулись.

– Мэллорин, я не думаю, что это он.

Я снова попробовала объяснить свои чувства.

– Это он, – возразила она. – Иначе быть не может.

Я знала, что что-то не так. Я ощущала его энергию: она была чужой и выдавала растерянность, свойственную людям. Кто-то отважился зайти туда, куда его не приглашали, где ему было не место.

– Мэллорин, у нас проблемы, – предупредила я, когда фигура шагнула вперед.

– Ты разрушишь заклинание, – шикнула она.

Тень сделала еще один шаг.

– К черту заклинание, – ответила я.

Я схватила фонарик и вытащила из рюкзака нож.

Мэллорин издала мучительный крик, полный горького разочарования. Я раскрыла нож и направила луч света на фигуру. Это был не Арман Гельсин.

Это был глупый мальчишка из моей школы по имени Элай Хэтч.

Кое-что об Элае Хэтче знал каждый. Он учился в одиннадцатом классе, водил «Лендровер» и жил в особняке. Его мать унаследовала целое нефтяное состояние, а отец был лоббистом. Учился Элай ужасно, но, вероятно, благодаря магии кумовства и денег он все равно легко попадет в один из университетов Лиги плюща. А еще, что неудивительно, Элай был настоящим придурком.

Прямо сейчас он щурился в свете моего фонарика.

– Твою мать, – пробормотал он.

– Ты не Гельсин, – ошеломленно выдохнула Мэллорин.

Позади него из темноты вышли еще трое подростков – мальчик и две девочки. Я никого из них не узнала.

– Что за Гельсин? – спросил Элай Хэтч.

– Кто эти чокнутые? – поинтересовалась одна из девочек.

– Это вы кто? – парировала я.

– Погоди, – произнес Элай. – Я тебя знаю. Ты та девчонка, у которой отца убили.

– О да, я слышала об этом, – подхватила другая девочка. – Мне сказали, что его нашли всего…

– Всего что? – ощерилась я.

Девочки засмеялись.

– Давай выбираться отсюда, – сказала Мэллорин, собирая вещи и не поднимая головы.

– Что вы тут вообще делаете? – спросила первая девочка. – Это что, чай? У вас тут чаепитие?

Мэллорин очень не вовремя подобрала собачью игрушку и засунула ее обратно в корзину.

– Как мило! – воскликнула другая девочка. – Они играют в куклы.

– Все в порядке, – прошептала Мэллорин. Я не была уверена, к кому из нас она обращалась. Ее голос дрогнул от слез. – Все будет хорошо.

Девочки хихикали, а мальчики смотрели на нас с глупыми ухмылками. Я ненавидела их всех. Они не знали, как усердно трудилась Мэллорин, насколько это было для нее важно; не замечали ее заботу, терпение и любовь. Им хотелось просто по-идиотски пошутить.

По мне прошелся тот же электрический разряд, что и в ту ночь в клинике, когда я посмотрела на Зорро и всем своим существом почувствовала, что мне нужно его вылечить. Только теперь это был темный поток гнева, сбивающий с ног.

– Оставьте ее в покое, – приказала я, подходя к ним так близко, что оказалась в нескольких дюймах от лица первой девочки. От нее пахло вейпом со вкусом зеленого яблока.

– Не надо… – начала Мэллорин.

– Помолчи, – бросила я.

Девочка вновь рассмеялась, но совсем по-другому. Гнев, овладевший мной, ее не боялся. Ему совсем не было страшно, и, думаю, она это поняла. Девочка шутила, а я – нет. Они смеялись надо всем.

– Чокнутая, – сказала наконец она.