Бросила последний взгляд на себя и положительно оценила свой образ с убранными в косы волосами. Милое лицо сердечком, с небольшим прямым носом, чувственным ртом, верхняя губа чуточку больше нижней; глаза, большие, выразительные, желто-карие, в обрамлении густых темных ресниц и брови в разлет. Вполне эффектный образ: с одной стороны, более яркий и чувственный, с другой – ранимый и нежный. К тому же рыжие волосы и ставшие за лето более заметными веснушки добавили лицу озорства, чтобы я не выглядела трагичным, хрупко-беспомощным существом. Все же оборотни по своей сути – звери, а тем претит слабость.

Старательно растянула губы в улыбке, блеснув белыми ровными зубами. Машка говорила, на мимические мышцы лица завязан выброс в кровь определенных гормонов. В случае с улыбкой – эндорфинов, гормонов счастья. Мне чуточку хорошего настроения однозначно не помешает!

Вот и на первый этаж я спустилась с улыбкой. Быстро окинув взглядом столы с едоками, нашла своих спутников, всех пятерых волков-оборотней, – суровых и без вчерашних улыбок-ухмылок на резковато-хищных лицах. И уже не так уверенно направилась к ним.

Обходя стол, за которым сидел огромный, грузный оборотень-медведь – это моя совушка почуяла – я получила шлепок по заднице и аж подпрыгнула от неожиданности. Наглый медведюка звонко и обидно хлопнул меня, чуть не отправив в полет на ближайший стол, да еще и весело, довольно пробасил:

– Красотка, не для меня ли ты принарядилась и улыбаешься?

У меня в одной руке куртка, в другой – шарф и шапка, баулы я пока оставила в комнате. Ответить тем же этому зарвавшемся козлу было попросту несподручно и откровенно боязно – размерчик у меня не тот. Однако и не пришлось. Пока я, злобно пыхтя, подбирала слова, медведь опять потянулся ко мне ладонью-лопатой, но дотянуться не успел. Его лапищу перехватил взбешенный Лаури и, вывернув под немыслимым углом, заставил хама склониться к столу и зашипеть от боли. А волк прорычал ему в небритую морду:

– Считаешь, что тебе одному все можно? Хамить? Лапать чужих женщин? Проявлять неуважение к хозяевам дома и их гостям?

– Я не…

Лаури не стал слушать возмущение или оправдания мужика, который косил больным глазом ему в лицо:

– Сияющая госпожа – женщина, и за неуважение к самкам всегда сурово наказывает. Хочешь, чтобы твой жизненный путь стал трудным и голодным? А может мечтаешь о встрече с Белой Эйтой?

– Прости жрец, я был не прав, – прохрипел, испугавшись, здоровенный и очень сильный мужчина, даже в человеческой ипостаси напоминавший медведя.

Лаури выпустил и оттолкнул от себя его лапищу и ледяным тоном припечатал:

– Забыв об уважении к другим, быстро забудешь и о собственной чести и достоинстве, а у таких путь, как правило, очень короткий.

Незнакомец совсем посмурнел, неосознанно растирая свою, слава богу, оставшуюся целой руку. Поморщился, кивнул, а потом, обернувшись ко мне, хрипло извинился:

– Прошу прощения, юная госпожа. Был не прав.

– Прощаю, – не менее хрипло тихонечко ответила я.

Лаури, взяв меня под локоть, отвел к их столу. Под почему-то повеселевшими взглядами его спутников я села и всем пожелала доброго утра. Мне тут же служка принес завтрак – большую тарелку каши с фруктами и ягодами, ломоть еще теплого свежего хлеба с маслом и медом, молодого сыра и копченного мяска. Запить этот праздник души предстояло кувшином с горячим морсом.

– Благодарю Сияющую за все ее дары, за этот уютный дом, надежных спутников и вкуснейшую еду, – вырвалось у меня на волне счастья.

– Умничка, красавица, еще и благодарная! Ежения, у тебя так много достоинств! – улыбнулся Кейгер. – Ты настоящий подарок достойному мужчине…

Меня смутил комплимент симпатичного, обаятельного оборотня. Притом, смотрел он в этот момент не на меня, а на Лаури, словно не мне, а ему говорил. Только достойный мужчина молча лопал за обе щеки, не обращая ни на кого внимания. И на меня, в частности, тоже. Натянуто улыбнувшись сотрапезникам, я взяла ложку.

Когда я осилила половину и задумалась, что делать со второй, Лаури, справившийся со своим завтраком без труда, довольно сухо и по-деловому сообщил мне:

– Твоего коня убили темные, поэтому мы вытребовали у местных законников компенсацию. Взамен утраченного тебе отдали коня, что вез нас вчера. Те пятеро наемников ночевали накануне тоже здесь, и хозяин таверны запомнил имя твоего нового коня. Борзый.

– Очень говорящее имя! – хмыкнула я, а потом поспешила добавить: – Благодарю… за помощь с компенсацией.

А то тащить еще три дня свою поклажу на себе, мягко говоря, не предел мечтаний.

Наши спутники кидали на Лаури все более недоуменные взгляды. Хотя он их еще со вчерашнего дня начал удивлять. Разобраться бы еще почему.

– Ты не передумала ехать к дяде в Файбсток? – тем же сухим тоном осведомился Лаури.

– Нет, не передумала. Мне больше не к кому обратиться за помощью, – осторожно ответила я, будучи в замешательстве.

Куда девалась его вчерашняя мягкость? Что я сделала не так? А то сначала на руках носят и воркуют, а теперь вон как, только что не сквозь зубы цедят.

– Значит, мы проводим тебя до Скалистых, – Лаури посмотрел на меня сияющими глазами.