– Милое личико не отменяет моего решения! Сова не пара главе Белого клана!

– Без наследников ты им не станешь! – Едко парировал Каури.

– Я обращусь напрямую к Богине. Я ее жрец, она должна откликнуться и помочь!

– Должна? – взревел Каури. – Мальчишка! Сияющая никому ничего не должна! И в чем помочь? Судьба любого из нас уже предрешена и не только самой Сияющей, а каждым из Высших. Наши судьбы взаимосвязаны с каждым из живых, уже умерших или только готовящихся войти в новый мир. Мы лишь частички мироздания! Сияющая тебе уже помогла! Твоя первая избранная погибла в младенчестве; ты не виноват, ведь сам пешком под стол ходил. Поэтому Сияющая подарила тебе второй шанс, вторую избранную. А ты хочешь от нее отказаться? Отказаться от той, что подарит тебе семью и целый мир?

– Не беда, дождусь третьей!

Я слышала тяжелое дыхание Каури, сжимавшего и разжимавшего кулаки, пытаясь справиться с яростью. В комнате повисло напряженное молчание. Наконец глава Белых холодно произнес:

– Прекратим этот бессмысленный спор.

– Больше нечем крыть? – насмешливо уточнил Лаури.

– Не вижу смысла. Я потерял истинную и прожил большую часть жизни, но второго шанса мне не дали. В отличие от тебя! Никому, слышишь, Лаури, никому за тысячелетия не давали второго шанса.

– Я…

– Нет, Лаури, ты не любимчик Сияющей. Не стоит верить в глупости, достаточно и той, что ты сейчас совершаешь, – жестко оборвал племянника Каури. – К моему глубочайшему сожалению, ты просто не понимаешь, что делаешь. И забыл, о чем я столько раз предупреждал тебя! Прежде чем жрец получает всю полноту возможностей от Сияющей, она обязательно проверяет его. Вытаскивает из души самое гнилое, плохое, жадное и глупое. И усиливает все наши недостатки, темные желания и гордыню в разы. Слышишь, в разы, превращая некоторых в монстров или в ничтожества, не способных справиться со своей гнилой сутью. Видимо, пришло и твое время испытаний. Только встав на этот путь, Лаури, с него уже не сойти. Тебе придется доказать богине, что ты достоин служить нашей госпоже и вершить ее волю! Ее, а не свою! Или такой же, как и многие, слабый, не верящий, что богам виднее и давно известно, кто тебе станет истинным светом. Что боги радеют за наше благо, а наказываем мы себя сами, проявляя глупость, высокомерие, снобизм…

– Хорошо, встретимся на обряде завтра. И пусть сама Сияющая решит! – рыкнул Лаури.

Я была настолько оглушена их разговором, что даже не дернулась, когда чуть позже громко хлопнула дверь и Лаури вышел из дома, яростно сжимая кулаки. Замер возле дерева, в которое я насмерть вцепилась когтями, заставив меня сжаться и замереть. Потом, задрав голову, уставился в небо сияющими глазами на не менее сияющую луну, которая сегодня чуть не полнеба заняла. Посверлив нашу повелительницу несколько томительных секунд, он гневно тряхнул головой, рыкнул – и уже белоснежным огромным волком понесся в сторону темной стены леса.

Подслушивать, не хорошо, кто бы спорил, но подобная информация может избавить от ошибок. Конкретно этой со мной вряд ли бы поделились.

Си-иние глаза-а, бе-елый ме-ех, благородный защи-итник, – протянула я, мысленно иронизируя над собой. – Волчара высокомерный, вот и все.

Видимо, слишком поспешно и неосмотрительно я некоторых в герои записала. Хотя одновременно и злилась, и сочувствовала.

– Прости его, госпожа, он еще слишком молод! – донесся до меня переполненный болью голос Каури. – Не познал настоящей боли потерь. Молю тебя, пусть путь познания не заведет его в могилу. У меня больше никого не осталось, не лишай меня последнего родича…

Каури стоял на коленях посреди комнаты, освещенной лампой. Такой большой, крепкий и благородный мужчина – поникший, сгорбленный, молящий… Но не сломленный, неизменно веривший своей богине. Поистине сильный духом и физически мужчина. Достойный глава самого сильного в Дарглане клана.

Мне не хотелось, чтобы Каури узнал, что я стала свидетелем их разговора и еще больше не хотела унижать его тем, что видела в момент слабости. Повезло, что в пылу столь эмоционального и напряженного спора они не почуяли меня за окном. Раскрыв крылья, я бесшумно взлетела, лишний раз порадовавшись, что совы – самые бесшумные птицы в обоих мирах. Да совы вообще лучшие! А эта высокомерная редиска с глазами-лампочками еще пожалеет, что столь пренебрежительно думал о моем звере!

– Ежения?! Ты еще спишь? – разбудил меня недоуменно-возмущенный голос тети Алиры. – Вставай скорее, если опоздаем, никто ждать не будет!

Я с трудом приоткрыла один глаз. Выделенную мне небольшую комнатку в таверне освещала принесенная Алирой лампа. А за окном серая предрассветная хмарь: до первых солнечных лучиков еще далеко-о.

– Так еще же ночь? – буркнула я, ведь легла, наверное, лишь часа три назад, взбудораженная услышанным.

Алира с мягкой укоризной пожурила: