Я вчера так толком и не поела за ужином из-за нервов, и сейчас тоже ощущала сильный голод. Ведь у меня, как и у Меллика, совсем юный, растущий зверь, который высасывает все силы из хозяина.

Неожиданно над площадью повисла тишина, все словно по команде замолчали один за другим. В группе Белых возникла суета и на каменную площадь вышли Каури и Лаури, приблизившись к алтарю. Никаких балахонов, посохов или иных атрибутов жречества я не заметила. Оба в привычных белых шерстяных куртках с синей вышивкой, темных брюках и сапогах. Оба беловолосые, крупные и крепкие. Дядя и племянник выглядели скорее воинами, кем, по сути, и были. Нести в массы божественное слово приходится клыками и когтями, а не только молитвами.

Я невольно засмотрелась на Лаури, ведь до сих пор не могла определиться как относиться к тому, что он моя истинная пара. И что значит истинная пара? Ведь деталей, нюансов и прочих сопутствующих этому жуткому, как мне сейчас казалось, понятию, никто не потрудился пояснить. Я неосознанно выпрямилась, задрала подбородок, а внутри мы с совой наоборот, сжались, словно пружина. Обе все еще не определились с тем, что испытываем к этому неоднозначному, но почему-то зацепившему мужчине и его волку.

Лаури замер, посмотрев в небо, где ярче обычного сияла его покровительница. А его дядя положил ладонь на огромную белую глыбу, выше его в два раза, и словно ушел в себя. Только по шевелению губ я поняла, что таким образом Каури активирует алтарь. Взывает к богине.

– Ох, – вырвалось не только у меня, но и из сотен глоток восхищенно-трепетное.

Сперва серебристые блики вспыхнули на волосах и руках обоих Белых. Затем каменная глыба пробудилась, по-другому я это назвать не смогла. В какой-то миг от нее в стороны разбежалась энергетическая волна, прошившая до самого донышка души. Не теплом, не холодом, а словно электричеством ударило. Хотелось проверить волосы, не встали ли они дыбом. Зато теперь понятно отчего оба жреца всегда с короткой лохматой шевелюрой.

И вот вроде никакого экшена или спецэффектов, но я каждой клеточкой ощущала странные энергетические толчки от камня, которые, даже чуть напугав, вскоре синхронизировались с моим сердечным ритмом. Или, точнее, мой синхронизировали с ритмом алтаря. Напряженно обернувшись, я заметила благостные лица сородичей, и каждый держал у груди ладонь, улыбаясь, похоже все чувствуют одно и тоже. И теперь у нас всех единый с богиней сердечный ритм.

Вдоль строя толпы с разных его сторон быстро пошли две беловолосые девушки-волчицы, они держали корзины. И в них любой желающий кидал рулончики записок. Любопытно, но записок оказалось не так и много, видимо в такие вот моменты с мелочевкой не принято обращаться. К удивлению сородичей и я кинула свою мольбу к богине, начирканную впопыхах, но от всей души.

– Есть ли желающие обратиться напрямую к Сияющей? – прогремел голос Каури.

Его глаза сейчас сияли не слабее, чем глаза Лаури.

– Есть! – раздалось громкое, а затем растолкав первые плотно сомкнутые ряды с противоположной от нас стороны, вышел молодой мужчина.

Русоволосый и сероглазый, высокий, поджарый, одет в темную одежду. По наитию поняла – волк. Только дальше он не к жрецам направился, а вдоль ряда в нашу сторону. И остановился возле группы шатенов в зеленых куртках – клан куниц. Там тоже возникла суета и натуральная толкотня, вскоре из группы сородичей буквально вырвалась невысокая хрупкая девушка с шоколадными косами, круглым лицом и большими карими глазами. Запыхавшаяся и с распахнутым полами куртки, словно ее там толпой усердно останавливали.

Все происходило близко от нас и было видно до малейших деталей. Мужчина встал на одно колено и держа обеими ладонями протянул девушке красивый серебряный браслет, состоящий из двух перевитых ободков, у которого в местах соединения линий прикреплены драгоценные камни. Отличная работа, сделанная с душой.

– Оннела, я прошу тебя стать моей парой и пройти связующий обряд. Сегодня. Сейчас. Прими мой дар души, я обещаю, вместе с ним ты навсегда заберешь мое сердце и верность моего волка. Я люблю тебя, родная!

– Улан… – счастливо выдохнула его имя избранница. И протянула ему нежную, тонкую, слегка подрагивающую руку, соглашаясь принять браслет, а значит, стать женой. – Я согласна на обряд и тоже тебя очень люблю…

Пока парень торопливо надевал любимой браслет, а надев, трогательно целовал в центр ладошки, от оборотней в зеленых куртках раздавалось возмущенное бурчание:

– Клан Лиственных выражает протест!

– Дочь главы клана не пара…

– Сияющей плевать на ваши статусы и высокомерие. Для нее все ее дети равны. И только она решит, быть им связанными навечно или нет! Или хочешь оспорить этот союз у самой Сияющей? – прорычал Каури, будучи и так на взводе из-за племянника, что не смог сдержаться, и полыхнул таким ярким светом в глазах, что даже мне стало страшно.

Что уж говорить про отца невесты, вызвавшего гнев жреца, следом выдавившего: