Впрочем, тут же стало «понятно». Память Михолапа в очередной раз всколыхнулась, дав ответы на массу вопросов. А именно: о лояльности подлого сословия к сословию благородному, не вообще, а в плане слуг. Итак, ряд вещей в Медвежьем Углу, типа сундучка с казной рода, защищали… зверодухи. От «заклинательно-метательных» не слишком отличавшиеся, но требующие, помимо неких усилий (ощутимых, когда Михолап остался один в роду, собственно «тягость», как оказалось, его из «дальней охоты" и выдернула), ещё и жертв живности, вполне соответствуя тому же корабельному двигателю. Тягость пришла, конечно, не от одного сундучка: сторожевые духи были в поместье в нескольких местах, ну да не суть. Важно то, что был как способ защитить имущество от 'подлого сословия», так и, теоретически, одарённых средней паршивости (если напрячься — то и от законченных паршивцев, но так защищать — пупок магический развяжется), так и заручиться их практически полной лояльностью. Теми же духами, вселёнными в личного слугу, служанку, чесальщика пяток и всякое такое. Обратной связи эти духи не давали, но могли причинить человеку боль или смерть, по желанию и вне зависимости от расстояния.

Причём в плане энергоёмкости практически не отягощали владельца… подчас приводя к смерти того, в кого их вселили. От истощения, анемии и всякого такого: дух был слишком силён, а человеку не хватало сил. Даже вспомнилась тётушка Михолапа, наставительно (с пинками, от Потапа нахваталась, стопроцентно!) вещавшая про «правила», чтоб ненароком нужного людишку не прибить.

Этак и горничную, теоретически, можно… Но «нет». Уж точно не сейчас, да и не факт, что потом будет нужно. Но вопрос со слугой-помощником у меня перестал вызывать естественное опасение. Так что просто оставил пергамент в эркере, призвав духа средней паршивости в «дверь и косяк» — как раз «затрофееного» у поротого хлыстом «учителя наглецов» духа ежа. Не слишком силён, но вполне хватит наградить какого-нибудь не слишком разумного «гостя» десятком болезненных, но не смертельных дырок.

После чего мы направились «за слугой». Место приобретения этого аксессуара оказалось не какой-то биржей труда или чем-то таким: то ли не доросли, то ли переросли местные такую форму организации поиска работников. В результате слуги и подобная публика, ищущие нанимателя, просто кучковались на площади с фонтаном, имевшей неофициальное название «работная площадь». В центре площади гордо стоял бронзовый лев, то ли скушавший что-то не то, то ли перепивший. В общем, извергала эта бронзовая животина бесконечный поток из пасти, с очень гордым и самодовольным видом. Видимо — гордился мощью и продолжительностью извержения.

Вокруг фонтана и расположились ищущие работу. Кто сидел на мостовой, кто стоял, кто даже притаранил с собой ящики и бочонки для сидения. Публика разношёрстная, разнополая, не меньше пары сотен физиономий. Я было думал начать «обходить ряды», как ко мне начали подтягиваться люди. Но Ратый, шёпотом уточнив у меня детали, на удивление громко заверещал:

— Его почтенству видому потребен личный слуга!!!

После этого вопля народ притормозил, часть начали переговариваться между собой, что мне было прекрасно слышно. И, похоже, охотников наниматься к владетелям народ желанием не горел. Разговоры были в стиле «Хто таков ентот видом? — Владетель специальный, вроде и храмовый, а вроде нет. — На хрен владетелей с их клятвами!»

Смысл-то понятен, не «клятвы», а как раз духи пугали этих деятелей, хотя может они их воспринимали как клятвы. Но отсутствие энтузиазма было налицо и не слишком радовало. Впрочем, по местам расползлись не все, часть остановилась, шушукаясь между собой и зыркая на меня. А моё внимание привлёк довольно прилично одетый мещанин, поднявшийся с ящика через несколько секунд через крика Ратого. Рожа со шрамами, но такая, не босяцкая, скорее интеллигентная. Трость, которая была явно не только декоративной, тип на неё опирался, хотя и не слишком тяжело. В общем — колоритный для местной публики персонаж, меня заинтересовал, но слишком уж мялся. То есть поднялся, зыркнул на меня и замер, о чём-то думая.