В библиотеку сходил, Лиру потряс во всех смыслах. И на информацию, и эмоционально, достаточно, чтобы на поглаживаемую ладошку девчонка краснела и опускала глаза, а не в ужасе замирала. Вроде и мелочь, но с учётом того, что удовольствие приносил сам путь, а цель не критична — вполне себе достижение.

А вот по богам и Шуту я если не уверился в собственной «абсолютной безопасности», то подтвердил правильность поведения. К пантеону, если это божество имеет меня в виду, мне просто нельзя приближаться. Дело в том, что есть довольно занятное, мистически-ритуальное действие, обзываемое в прочитанных трудах как «обращение к божеству». Происходит оно не с бухты барахты, а только в «зоне алтаря». Теоретически это просто обращённый на божество интерес, но не всё так просто. Это одновременно некая возможность божества влиять, причём именно Шут в этом особо отличился. То есть, человек его ни о чём не просил, просто обратился… а это оборачивалось бесповоротно и полностью надшученной жизнью и судьбой. Или — безоговорочно везучей, счастливой, правда, не без ведра иронии и стёба. Но именно контакт разумного с божеством, по собственной воле, был важен. Пока мы не «встретились», причём по моей инициативе, путь даже в виде похода в храм — он не имеет надо мной никакой власти. Над событиями вокруг меня — имеет, в рамках своего аспекта, но это вообще ко всем богам и разумным относится. Но это именно «шуточки», которые могут быть приятны, неприятны, но с которыми лучше смириться, чем идти на прямой контакт. Причём обращение к тому же Апопу напрямую (к чему я, в общем-то, не стремлюсь) — ни черта не даст. Жизнь и судьбу «в общем» он и так в той или иной степени оберегает, со слов… мыслеобразов Потапа. То есть, по большому счёту, я под защитой. А с мелочами, находящимися во власти аспекта Шута, мне ни Апоп не поможет, никто иной. Смириться с «порядком вещей» быть осторожным, получать удовольствие от жизни (и даже от «шуточек», если они будут — ну не плакать же!) и робко надеяться, что у меня всё-таки паранойя. Других рецептов не выходило, и я расслабился…

И начался кромешный цирк! Нет, ничего особо страшного, но в шутовском воздействии на окружающую действительность я стал практически уверен! Хотя при этом получал удовольствие от этих ситуаций, как ни парадоксально. Вдобавок, все эти «ситуации» так или иначе были связанные с женским полом.

Для начала, на следующий день после библиотеки заказываю я себе в баньку блондинку-Шросю. Точнее, девку вообще, но Риза довольно часто подпихивала мне эту голубоглазую пухляшку, подозреваю — как раз из-за размеров и габаритов. Я — мишка немаленький, да и в той же терме Шрося не вырубалась в процессе, здоровье позволяло.

Ну, заказал-доставилась, была отжарена, как понятно. Я, значит, сижу, расслабляюсь. Девица — тоже, и теребит мой инструмент, лениво так. Ну ладно, я не против, приятно… вот только она начинает бормотать именно инструменту, еле слышно. А я сначала усмехнулся, а потом стал обтекать. И не только потом!

— И чем это тебе мой уд не угодил? — не зная, плакать или смеяться, потому что «всё равно хороший» выдала эта девка.

Вроде и глупость, но реально заинтересовало. Может, что-то не понимаю, может, какие-то хитрые местные постельные выкрутасы? И в итоге искренне ржал пару минут, а хихикал ещё больше.

Итак, у тела Михолапа писюн был, по моим меркам, ещё с Земли — нормальным. Не слишком большой, но вполне средний, ну и зашибись. Только оказалось, что в Зиманде, где владетели и основные тотемные звери — хищники, несколько… иной подход к критериям «мужской красы». То есть, большой писюн, свойственный травоядным, был общественно признаком «подлости», некрасивости и всякого такого. Пошло это, как понятно, от владетелей-териантропов, но распространилось, судя по всему, и среди низшего сословия и мещан, как мода и «эталон красоты». То есть, если большой член, ты — баран или козёл или ещё какое не слишком уважаемое травоядное, если обобщить и говорить прямо. Понятно, что микроскопический — тоже недостаток, но мой «средний», как я понял из лепетания испуганной Шроси — «на грани приличий» (а, подозреваю, слегка за ней). И крупная пышнотелая блондинка, как выяснилось, ходит ко мне и из-за здоровья. А ещё потому что ей — «сладко», а вот сомлевшая в бане рыжулька — «враскоряку ходила, не гневайтесь, почтеннейший».

В общем, как по мне, довольно комично, да и над собой я посмеялся, в плане протаскивания земных «норм», которым лет-то не так много, в Зиманду. Хотя да, бараны у нас — существа уважаемые, власть предержащим такая «мода» выгодна, мол, пусть «плодятся и размножаются».

Ну ладно, посмеялся, похмыкал. Заказываю через пару дней девку, присылают ту самую, сомлевшую рыжую. И вправду — миниатюрную, хоть и не тощую, само собой. И я, без задней мысли спрашиваю, а на кой она ко мне-то, ей вроде как не слишком комфортно?

На что помявшаяся девка выдаёт:

— Так вы почтеннейший, да и мелочи это — сладко же ярите! А что потом — перетерплю! И благодарны мы вам очень, почтенный видом… — под нос буркнула она, покраснев.

— А за что? — искренне заинтересовался я.