Вечер в Шулае оказался стремительным, будто Пустыня одним выдохом сдула солнце за горизонт. Но сковывающего холода ночи городские стены не пропускали, Лале даже показалось странным, что от ее дыхания не рождается облачко пара. Не успели Лала и Шурн дойти до порта, как в городе вовсю хозяйничала ночная тьма. Улицы почти не освещались, лишь у некоторых куполов горели цветные масляные лампы, украшая мир причудливыми красными, синими и желтыми пятнами. Запоздавшие прохожие торопились по домам, и никто не вздрагивал при виде двоих мастеров Смерти, потому что не разобрать было цвета плащей. Очередная кривая улочка внезапно кончилась, и Лала, ахнув, застыла.

Ничего прекраснее она не видела. Перед ними лежала ночная гавань с редкими темными силуэтами кораблей. Скалы, укрывающие шулайскую бухту от всего света, словно разрывали сияющую ткань неба и моря. Звезды над пустыней были ярче и больше, но пески не отражали их. А море без волн, надежно усмиренное каменной грядой, превратилось в небо на земле, и от этого захватывало дух. Лала не сразу поняла, что Шурн обращается к ней.

– Ты что, глухая?

– На левое ухо – да. – Она хмыкнула, потому что вид у ее провожатого был дурацкий, даже темнота этого не скрывала.

– Прости, не знал.

– И не должен был. Скажешь кому-то – я на тебя анука натравлю, – усмехнулась Лала.

– Ты какая-то странная, сестра Лала. Говорят, пустынники часто жуют особые стебли, чтобы видеть цветные сны наяву. Ты тоже так делаешь?

Лала не успела ответить. Перед ними, загораживая сияющие воды бухты, возникли три фигуры.

– Мастерам Смерти наше почтение, – произнес голос, который, оказывается, надежно обосновался в памяти Лалы.

Лириш стоял спиной к свету, но Лала почувствовала, что он улыбается.

– Рад видеть тебя живой и… – он замялся, подыскивая слово, – возвысившейся.

– Не могу сказать того же, – резко ответила она.

– Брось, госпожа Мастер Смерти, неужели ты держишь на меня зло? Я всего лишь выполнял свой долг. Ничего личного.

– Ладно, ты и правда не стоишь долгих разговоров. Зачем пришел?

– Ого! Какая спесь! Два дня в Шулае, и уже так разговаривать со вторым лицом городской Управы… Это просто великолепно!

Шурн приблизился вплотную к Лале и скороговоркой прошептал ей в ухо:

– Сестра, благородный Лириш – очень важный человек, нельзя с ним так.

Лала вскинула голову и фыркнула, как молодой дром, так что Шурн отшатнулся.

– И что мне с того?

Шурн открыл рот, но Лириш не дал ему сказать:

– Польза будет тебе с того, дикая женщина, вот что! – в голосе его уже не было напускной вежливости. – Осталось до тебя это донести.

Лала чувствовала себя натянутой струной. Еще немного, и что-то порвется внутри от напряжения. Она не боялась, но уверенность Лириша и его телохранителей наводила на мысль, что не все горожане опасаются мастеров Смерти. Указание Мастера Ашгара оставить оружие дома сейчас казалось Лале вершиной глупости. Сзади послышался легкий шорох, из темноты вышли еще трое, и вот уже Лалу и дрожащего Шурна окружило молчаливое кольцо.

– Я действительно рад, что в Совете появится новая кровь. Живая, молодая и, возможно, разумная. Перемены нельзя остановить. Но их можно сделать менее болезненными.

– Ты знал это? – Лала обратилась к Шурну, будто слова Лириша были принесены ветром, а не сказаны живым человеком, стоящим напротив.

– Н-н-нет… Не совсем… Я просто маленький человек… Я просто помогаю…

– Дубина ты, а не помощник! Все, я ухожу.

Лала развернулась и сделала решительный шаг, но люди Лириша не шелохнулись. Она не видела их глаз под опущенными капюшонами, но чувствовала, что кровавый цвет ее плаща ничего для них не значит. Без кинжала она легко могла бы справиться с парочкой, но шестеро – это много. Тем более Лириш наверняка с оружием.

– Не торопись, Мастер Смерти! Понимаешь ли, далеко не все граждане нашего славного города верят в вашу неуязвимость. Вот эти, – Лириш подошел к Лале и положил руку на плечо ближайшего к ней человека, – точно знают, что мастера Смерти и сами смертны.

Он рассмеялся. Беззлобно, по-товарищески. А потом наклонился к Лале и выдохнул ей в ухо:

– А еще они знают, что Мастер Смерти не может убить человека без решения Совета даже в целях защиты своей жизни. Смирись, женщина, ты снова в моей власти. Но я согласен никому этого не показывать. Предлагаю продолжить разговор в управе.

Возможно, если бы Лириш знал об особенности ее слуха, выбрал бы другую сторону, а так она услышала только слово «управа». Поэтому оттолкнула его, тот не удержался и упал на руки стоящих рядом охранников. В окружении образовалась дыра, Лала толкнула охранника и уже почти побежала, но ее ухватил другой, вцепившись в запястье. А в следующий момент яркий золотой всполох и дикий вопль перекрыли все. Анук, как солнечная петля, держал руку несчастного охранника, тот орал и пучил глаза на змею. Но орал не от страха, а от боли. Малыш Тик вцепился в темную кожу, которая быстро светлела, озаренная блеском золотых чешуек.

– Анук! Это анук! Он сейчас всех убьет! – закричал Шурн, будто остальным требовалось пояснить, что произошло.