Лала сделала несколько глубоких вдохов и внимательно осмотрела останки, не обращая внимания на беспокойный клекот падальщика. Кости целы, на ребрах нет царапин, которые обычно остаются, если кинжал бьет в сердце. Лале не хватало знаний, чтобы по разложившемуся трупу определить точную причину смерти, но одно было неизменным: Мастера Смерти простым оружием не убить, а черные кинжалы всегда оставляют следы на костях. Значит, это был яд. Особый, который действует не только на простых людей. Она вспомнила недавнее приключение в пустыне, необычайный внутренний холод и чудесное спасение. В первую очередь нужно поговорить с Шойду. И узнать в городе, не пропадал ли кто из мастеров.

Бросить останки Лала не могла. Она прогнала стервятника двумя точно брошенными камнями и решила похоронить неизвестного собрата. Кинжал рыл каменистую почву, как песок, и небольшой ямы вполне хватало, чтобы переместить туда кости. Лала потянула мертвеца за плащ, и когда он свалился в яму, его правая рука, до того спрятанная от глаз Лалы, оказалась на поверхности. Лала застыла, глядя на пальцы. Их было четыре. Мизинца правой руки не хватало только у одного Мастера Смерти во всем городе.

Она села на камни, не в силах справиться с дрожью в ногах, и с трудом пошевелила внезапно высохшими губами:

– Как же это? Шурн…

Череп, покрытый остатками истлевшей кожи, страшно улыбался ей, будто специально не хотел отвечать. Зато громко и мерзко закричал вернувшийся стервятник. Ему хватило птичьего ума понять, что еды здесь больше не будет, и он со всем отчаянием вечно голодного старика решил отстоять свое пропитание. Если бы не птица, Лала долго бы еще сидела над ямой, а так пришлось действовать. Она снова швырнула в стервятника камень и быстро закопала останки Шурна.

За время, проведенное в Пустыне, она привыкла, что людям не нужны кладбища. Но теперь в памяти всплыл небольшой погост позади замка Фурд. Простолюдинов хоронили под большими камнями, на которых выбивали только имя, а у семьи владельца замка были красивые надгробия в виде башен. Когда умерла Асма, маленькая Лала тайком нарисовала на ее камне букет лилий и каждый год обновляла краску. Лале захотелось сделать камень над последним местом упокоения Шурна тоже каким-то особым, но ничего кроме кинжала под рукой не было. Тогда она высекла надпись: «Мастер Смерти Шурн. Хороший человек».

Отдыхая от непривычного труда каменотеса, Лала бездумно шарила взглядом по земле и вдруг заметила чахлые ростки чернолиста. Это избалованное растение требовало хорошей почвы и обильного полива. Здесь ничего подобного не было. И все же семена, странным образом попавшие туда, где плоды чернолиста никогда не вызреют, проросли и жалко колыхались на ветру.

– Откуда здесь чернолист? – спросила она то ли у себя, то ли у несчастного стервятника, оставшегося без пропитания.

Ответа не последовало, но свежее воспоминание о схватке в пустыне и о рассыпавшихся по песку семенах, что спасли ей жизнь, пронзило Лалу, как раскаленная игла знахарки. Как знать, может, и на том месте, где Лала из последних сил ела эти блестящие семечки вместе с песком, кое-что прорастет. Подозрения жадно пожирали ее мысли, но спросить совета было не у кого.

Бесцельно глядя на волнующееся море, Лала стояла над обрывом, не в силах ни уйти, ни пуститься на дальнейшие поиски пещеры. Раздавленный горем старый стервятник горбился на камне неподалеку, и Лале стало его жаль. Она осмотрелась в поисках какой-нибудь живности, мыши или птицы. Она была готова убить для доживающего свой век хищника кого угодно, даже дрома. Но поймала себя на мысли, что слишком расчувствовалась. Мастеру Смерти не подобает такое поведение. Лала тряхнула головой, бросила на птицу последний сочувствующий взгляд и направилась обратно. Но не сделала она и пяти шагов, как в лицо ей врезалась летучая мышь, ошалевшая от солнечного света. Лала споткнулась и чуть не упала от неожиданности, а когда проследила полет заполошной мыши, то увидела вход в пещеру.

Ей понадобилось очень много времени, чтобы решиться и войти. Но все страхи были напрасными, ничего ужасного и кровавого она не обнаружила. Пещера стояла пустая. Ни тряпки, ни плошки, ни обрывка рыболовной сети, ни закопченного камешка. На каменном полу лишь помет и занесенные ветром травинки. О том, что здесь несколько десятилетий жили люди, говорил только почерневший потолок. На все это Лала смотрела невидящими глазами, потому что самого ценного – оживших рисунков слепого Дакша – на стенах не оказалось. Можно было подумать, что гигантский злобный зверь содрал их когтями. Лишь кое-где под потолком виднелись остатки былой красоты. Лала постояла, как над покойником, и ушла не оглядываясь.

Великолепный закат ее не радовал, а морской ветер раздражал. Она поминутно спотыкалась и к моменту, когда добрела до города, окончательно потеряла самообладание. Ей немедленно нужен был совет человека, который знает, что творится вокруг, и который не желает ее смерти. И как-то сами собой у нее в голове зазвучали слова Лириша, сказанные полгода назад: «Я не желаю тебе зла, поверь. Мир меняется, и мы должны держаться друг друга. Клянусь, ты можешь рассчитывать на мою помощь».

Купол Управы она нашла легко, но престарелый хранитель порядка сказал, что господина главы нет и не будет в Шулае еще два или три дня, да и тогда к нему просто так не попасть даже Мастеру Смерти.

– Меня он точно захочет увидеть. Скажи, Лала из Небесного Ока ждет его на Маяке, как только он вернется.