Крики, нечеловеческий визг, свист стрел и грохот рушащихся стен. Шулай погибал в страшных муках, а над ним в клубах черного дыма метались и падали соколы с обгорелыми крыльями. Лала протерла глаза, но картинка не исчезла, наоборот, ее дополнил мерзкий запах горящей плоти и еще чего-то неизвестного, отдаленно напоминающего зелье с горными кристаллами. Лала кинулась к двери и упала, споткнувшись о валяющуюся на полу клетку Джоха. Сокола в ней не было. Анука тоже нигде не было, как и ее вещей. Ковер исчез, вместо него лежала шкура дрома. Дрожащей рукой Лала погладила длинную белую шерсть, задохнулась от догадки и зажала ладонями рот, но это не помогло. Ее вырвало. И от рвоты загорелась шкура, а потом и весь пол, отрезав путь к двери. Лала растерянно огляделась – горела уже вся комната, горел город за стенами Маяка, горел весь мир. Но она не чувствовала жара. Ей стало легче после рвоты, будто что-то вредное исторглось из ее тела. Лала смело шагнула к двери сквозь языки огня и ощутила прикосновение пламени как легкий ветер, нежный и осторожный. Огонь был на ее стороне в этой странной битве. Она счастливо рассмеялась, но тут же остановила себя:

– Все понятно. Я сплю.

– Разумеется, – знакомым голосом произнес огонь.

– Учитель! – Лала чуть в ладоши не захлопала.

– Откровенно говоря, причин для радости у тебя немного.

Голос Мастера Шая звучал отовсюду одновременно, каждый самый крошечный язычок пламени в комнате был частью этого голоса.

– Со мной что-то происходит, меня…

– Ты даже не представляешь, насколько это важно и опасно, – прервал ее Шай.

– Ну так расскажите мне!

– Я и сам не все знаю. Книга толкований снов поможет. Читай ее внимательно. Слушай, что говорят другие, и не забывай об осторожности. Когда ты последний раз упражнялась с кинжалом?

– Давно, – смутилась она.

– Плохо. Анук тебя бережет, но все же…

– Я прямо с утра, честно!

– С утра ты сначала прочитаешь то, чего я не скажу. Туманно все, – голос Шая стал затухать вместе с огнем. – Есть мысль, что твое состояние связано с огромным количеством шулартов на Маяке. Проверь мое предположение…

– Как?

– Как хочешь, не маленькая! – внезапно рассердился огонь и мгновенно погас, даже не оставив дыма, будто море опрокинулось на горящую комнату.

Лала разочарованно вздохнула. Выгоревшая дотла комната освещалась теперь серой предрассветной хмарью, заползающей через окно. Ни города, ни моря снаружи не было, только клочья тумана и безнадежность, от которой хочется выть. Лала оперлась на узкий подоконник и стала ждать рассвета. Но ничего не происходило, даже клочья тумана висели на одном месте.

– Все, хватит! Я могу проснуться? – неизвестно к кому обратилась она, глядя почему-то в потолок.

– Ты уверена, что это сон? – спросил туман за окном все тем же голосом.

– Да!

– Тогда почему ты не просыпаешься?

– Не знаю…

– Думай.

– Я… должна еще что-то узнать?

– Возможно.

Лала вышла из комнаты. Внутренности Маяка выгорели так же, до обугленных стен. Лестницы не было. Лала стояла на площадке и смотрела в черный провал, в котором, как глаза песчаного хищника феши, поблескивали шуларты, припудренные сажей. Она протянула руку и стерла черноту с ближайшего камня. Он снова стал ярким, новеньким, будто мгновение назад был чьей-то кровью в песках Пустыни. Лала стала один за одним очищать шуларты и не заметила, как подошла слишком близко к краю площадки. А когда спохватилась, было поздно, равновесие удержать она уже не успела.

Падала она долго, кричала и не слышала своего голоса. Черные стены с красными шулартами казались бездонным колодцем, на дне которого ее не ждет ничего хорошего. И в последний миг перед мощным ударом о каменное основание Маяка она вдруг заметила голубой блик в череде красных. «Голубой шуларт пропал из хранилища в Шулае!» – успела подумать она прежде, чем мощный удар выбил из нее мысли, ощущения и вообще жизнь.

Открыть глаза получилось не сразу, будто ресницы засохли и слиплись. Все вокруг походило на размытое отражение в мутной воде. На языке был вкус крови. Лала долго терла лицо, но кожа почти не отзывалась на прикосновение. Наконец картинка перед глазами обрела четкий вид.

В комнате ничего не изменилось. Пожар остался в ночном кошмаре, а Джох стянул тряпку с клетки и нетерпеливо топтался на насесте. Утро только-только собралось с силами прогнать ночной мрак, и с каждым вдохом за окном становилось все светлее.

Тяжело, как побитая, она встала и расправила плечи. Серебряное зеркало в вычурной раме показало ей лохматую девицу с отекшим лицом и засохшей темной струйкой в уголке рта. Боль подсказала, что во сне Лала прикусила язык.

– Если я так каждую ночь буду спать здесь, надолго меня не хватит, – повернулась она к Джоху.

Сокол присвистнул и открыл клюв. Он хотел есть, и внешний вид хозяйки его вообще не волновал.

Плеснув в лицо ледяной воды, Лала отмыла засохшую кровь, неторопливо и тщательно переплелась и снова посмотрела в зеркало. Теперь можно знакомиться с Маяком.

Прикрыв дверь своей комнаты, она на мгновение замешкалась, вспоминая запреты, но свет, спускающийся сверху, куда убегала витая лестница, манил слишком сильно. Не успела она поставить ногу на первую ступеньку, сверху послышались тяжелые шаги.

– Как спалось, сестра?

Мастер Шнэдд был приветлив, бодр и не стал дожидаться ее ответа.

– Приглашаю тебя позавтракать и сразу же посмотреть на мир с высоты нашего положения.

– Это как? – озадачилась Лала, еще не придя в себя после сна.

– Следуй за мной.