Я кивнул, а затем попытался придумать способы, которыми она могла бы снять дверь камеры с помощью силы ветра. В тот раз я столько всего перепробовал, что это было бессмысленно. Железо и камень могут удерживать человека на протяжении…

Голубое пламя вырвалось из ладоней королевы драконов, и она обратилась к нам:

– Расступитесь.

Мы все отступили на несколько шагов, пока не оказались прижатыми к дальней стене. Именно тогда королева драконов применила голубое пламя к замку из кованого железа.

Тогда в моей груди ожила надежда. Если бы она смогла каким-то образом расплавить замок, а стражника не было в живых, чтобы позвать на помощь… мы действительно могли бы выбраться отсюда.

– В ту секунду, когда мой брат услышит, как мы входим в комнату, он воспользуется своей силой, – поделился я.

Мэделин посмотрела на меня.

– Мне не нужно находиться с ним в одной комнате, чтобы задушить, достаточно просто находиться снаружи комнаты с небольшой щелкой под дверью. Это позволит мне ощутить их дыхание.

Мои глаза расширились от ее слов. Насколько же у нее невероятная и ужасающая сила.

– Как ты узнаешь, какое дыхание принадлежит ему? – спросил я. Что, если она случайно убьет Зару?

– Я пойму. В этот момент я стану самим ветром. Это трудно объяснить. Тебе просто придется довериться мне.

Довериться ей. Я даже не знаю ее. Я нахмурился, с опаской глядя на них всех. Как они сюда попали? Почему они здесь, а не Райф, Дрэ и Люсьен?

Королева эльфов, должно быть, считала мои опасения и шагнула ко мне, доставая жестяную коробку из-под плаща. Я заметил ее, когда она только вошла в столовую, и увидеть ее сейчас было словно удар под дых. Я никогда не думал, что увижу снова эту ржавую коробку. Она напомнила мне о том беззаботном времени, когда я был лучшим другом будущих королей Авальера.

Я вспомнил, как мои родители поссорились с моим старшим братом, когда решили отправить меня в качестве принца представлять нас на ежегодном собрании вместе с остальными. Должно быть, тогда они знали, что из Ансела не выйдет хорошего короля. Ему всегда недоставало чести. Дрожащими пальцами я взял у нее шкатулку.

– Наши мужья сказали, что, если мы принесем тебе ее, она докажет тебе, что мы те, за кого себя выдаем, и нам действительно нужна ваша помощь.

Я кивнул, взглянув на королеву драконов, спина которой теперь была покрыта потом, пока она воздействовала на дверь синим огнем. Они все так усердно трудились, чтобы освободить нас, помочь Заре и рисковали своими жизнями, когда в этом не было необходимости.

Кончиками ногтей я поддел крышку. Она проржавела, и потребовалось несколько попыток, но когда она, наконец, поддалась, я расхохотался.

Записка сверху была написана почерком Райфа.

Я поднял глаза и увидел, что его жена заглядывает мне через плечо и улыбается.

– Райф написал это, чтобы отпугнуть посторонних, – сказал я ей.

Тогда ее улыбка стала шире. Мне не терпелось добраться до Зары, особенно до того, как мой брат сможет причинить ей вред, но, похоже, королеве драконов нужно было больше времени.

– Почти! – объявила она, как будто прочитав мои мысли.

Взяв лежащую сверху записку, я сунул ее в карман и приготовился к тому, что увижу. Это было так давно. Мы были маленькими мальчиками, а не мужчинами. Мы еще не прошли ни через одно испытание жизни.

Я предполагал, что шкатулка была идеей Люсьена, но, честно говоря, я не мог вспомнить. Он сказал, что хочет закопать то, что делало нас счастливыми, то, что мы будем помнить и что вернет нас в наше детство, когда мы однажды станем сварливыми старыми королями.

Прямо как сейчас.

Я взглянул на содержимое и улыбнулся орлиному перу Дрэ, вспомнив, как сильно он любил летать. Будучи волком, я не мог представить, что поднимусь в небо, но Дрэ в детстве болтал об этом без умолку.

Люсьен поместил внутрь женскую заколку для волос. Она была золотой с нарисованной красной розой на кончике. Она принадлежала его матери, единственному человеку, который безоговорочно любил его. Люсьен изо всех сил пытался контролировать свою силу, и он сказал, что его мать была единственной, кто мог вернуть ему контроль. Она была его счастьем.

Затем мое внимание переключилось на золотой наконечник стрелы, который оставил Райф. Я до сих пор помню звук, с которым его стрелы ударялись о стволы деревьев во время наших ежегодных выездов. Он никогда не расставался с луком и очень гордился своим мастерством.