— Я поговорил со своими доверенными людьми, а также теми, кто занимается грабежом могил сейчас, — спокойно признался он в преступлении, за которое в Египте была введена смертная казнь, — они, едва узнав о том, что я могу предупреждать их заранее о патрулях или проверках меджаев, согласились на то, чтобы грабить указанные мной гробницы и пирамиды за треть от добытого там.

— Не жирно ли им будет? — поинтересовался я.

— Мы ведь хотим потом от них избавится мой царь, — пожал широкими плечами нубиец, — так что какая разница?

— Ну тут да, согласен, — не стал я спорить, — тогда ищи всех, кто этим промышляет, делай большие отряды грабителей, я хочу, чтобы о массовых расхищениях начали говорить все. Добытое сдавать сам знаешь кому, я его предупредил.

— Слушаюсь мой царь, — склонил он голову.

— Личные просьбы есть? У тебя? Твоих людей? — поинтересовался я.

— Если можно мой царь, я бы хотел себе взять в жёны одну девушку, но её семья против, — огорошил он меня, — я никто для этого Рода, голодранец по их мнению.

— «Ещё один Ромео на мою голову».

— Что нужно от меня?

— Просто повеление господина верховного визиря, — ожидающие он посмотрел на меня, — так они поймут, что я не сам по себе.

— Оно у тебя будет, — тяжело вздохнул я, — но поговорить бы тебе с Танини сначала.

— С писцом Его величества? — удивился он, — зачем?

— Просто поговори с ним о семейной жизни, — предложил я и он поклонился.

— Слушаюсь мой царь, — тем не менее послушался он.

— Тогда всё, держи меня в курсе событий.

— Конечном мой царь, думаю уже в следующем месяце появятся первые слухи о грабежах могил.

— Чем больше их будет и чем выше будет возмущение общественности, тем лучше, — кивнул я, — нужно чтобы пришли ко мне и потребовали разобраться с этим.

— Всё сделаю мой царь.

Я поднялся, он вслед за мной. Простившись с Неси, мы с Хопи покинули тёмные комнаты. Идя по освещённым коридором обратно, я поинтересовался у него.

— Чего говорят обо мне?

— Во дворце мой царь или вообще? — поинтересовался он.

— Начни с дворца.

— Все испуганы до ужаса, мой царь, — хмыкнул он, — кошка Его величества с который он разговаривает и сокол, они пугают людей, особенно тех, кто не знают кем на самом деле является Его величество.

— А те, кто знает? — улыбнулся я.

— Те напуганы ещё больше, мой царь, — он замолчал, подбирая слова, — ваша спутница и сокол ведут себя не как обычные животные и это сильно заметно.

— Что говорят в городе?

— Только хорошее, — тут же ответил он, — отмена многих обязательных трудодней, частый вынос хлеба и вина, простые люди любят Его величество.

— Ну тут немного нужно для их счастья, согласен.

— Ко мне обратился господин Небуави, просил, чтобы я узнал у Его величества о времени для встречи, — продолжил примипил, — я как понял, жрецы сильно хотят получить свою долю от добычи из Ханаана.

— Это да, все уши мне уже прожужжали про это, со всех сторон удочки закидывают, ладно скажи ему, приму их послезавтра, после обеда.

— Я передам мой царь, — склонил тот голову.

— Что с Пенре?

— Удивлён, растерян, но включился в работу, — кратко сказал он, чтобы не распространятся при всей охране, — Его величество сразу узнает, как будут результаты.

— Хорошо, — я прикрыл глаза, — тогда на этом всё, охрану можешь убрать из комнаты.

— Слушаюсь мой царь.

Когда мы вернулись в мои личные покои я посмотрел на Бастет.

— Я в твоём распоряжении дорогая.

— Раздевайся Первожрец, — ехидно ответила она, спрыгивая с кресла и превращаясь в свою человеческую форму с головой кошки.

— Завтра я об этом точно пожалею, — ответил я, смиренно снимая с себя набедренную повязку.

Глава 6

Всё произошло именно так, как я и думал. Утром было больно, ломило всё тело, сам я удовольствия не получил, но хотя бы Бастет осталась явно довольной и то ладно. Как говорится, не для себя старался.

С трудом позавтракав и приняв ванны, я вспомнил, что ещё одно дело у меня не было закрыто и сделать я его должен был сам. Приказав послать гонца к Яхмосу Пен-Нехебету, чтобы он прибыл во дворец, как только сможет. Тот появился уже через час, и мне доложили о его прибытии, когда я с помощью Хейры одевался.

— Идём, — я опёрся на руку Хопи, который не первый раз видел моё такое состояние.

В зал приёмов я с трудом, но доковылял сам, с большим облегчением упав на трон, даже не стараясь сидеть ровно, как это было принято у фараонов. Поза Осириса — колено к колену, спина ровная, а руки на плечах крест-накрест. Я сел так, как было удобно в моём текущем состоянии и выглядело это пусть весьма небрежно, зато мне стало легче.

— Я рад видеть тебя Яхмос, — обратился я к коленопреклонённому старику, которого сопровождали десяток других людей, явно из его рода.

— Мои глаза радуются, видя Его величество живым и здоровым, — ответил он.