— Мне послать гонца, чтобы встретил его?

— Да, я бы хотел его видеть сразу, как он помоется и переоденется, — согласился я.

— Слушаюсь мой царь, — склонил он голову.

— Ты со мной? — обратился я к спящей Бастет.

— «Конечно, интересно же, когда мы выступаем, — ответила она мне сонными мыслями, поскольку видимо я её разбудил».

Последнее время она очень много ела и спала, но на мои вопросы, когда собственно всё произойдёт, Бастет опять врала или отказывалась отвечать. В прошлом с беременными женщинами у меня был опыт общения и беременная богиня в этом смысле мало чем от них отличалась. Если только могла убить легко и без колебаний.

Тут неделю назад во время её прогулки, какой-то глупый сановник решил её погладить, так она даже лапу поднять не успела, чтобы его убить, охрана сама его заколола мечами, думая, что он покушается на животное царя, так что теперь её все старались обходить подальше во избежание неприятностей.

— «Чего ты так подозрительно лыбишься, — тут же прозвучали недовольные мысли Бастет у меня в голове».

— Думаю, какая же ты у меня красивая, — быстро соврал я.

— «С каких пор, это я твоя стала?».

— Ну как, ты сама говорила, что мы официальные партнёры, — удивился я, — ребёнок опять же совместный. Или у вас, инопланетян, нужно в ЗАГС сначала сходить?

Бастет ничего не ответила, но судя по тому, что она от меня отвернулась, явно обиделась на что-то. Выяснять я не стал, а вернулся к разбору корреспонденции, чтобы уменьшить стопку текущих поручений или проектов. Благо, что хотя бы с этим не было проблем. Хотя нет, одна всё же была, Рехмир пожаловался, что деньги некуда складывать, поскольку золотые прииски Нубии и последнее время добавившийся к этому золотоносному потоку ещё один, от Неси, который со своей бригадой гробокопателей, приблизившейся к численности в несколько тысяч человек, нёс с мастаб, пирамид и гробниц всех некрополей Египта столько золота и серебра, что чеканка денег даже с новыми мощностями мастера Небсения, перестала справляться с обработкой металла. Но поскольку я всё время опасался инфляции от перенасыщения рынка деньгами, то в оборот запускал монеты партиями только под какие-то мои конкретные проекты, так что большинство хранилось в сокровищнице, место в которой от постоянного притока денег, внезапно просто закончилась.

Как сказал верховный визирь, многие хотели бы наложить на золото и серебро руку, например, мои жёны, но моя политика была проста, десятки новых храмов нам не нужны, лучше построить один красивый и величественный в одном конкретном городе, чем сотню по всей стране. Так что амбиции жрецов и Хатшепсут, желавших прославить своё имя в веках, а особенно умаслить богов за мой счёт, разбивались о простую нехватку у них средств. Те, что были у них в наличии не позволяли затевать нечто грандиозное, поэтому они обычно ныли и просили их у меня, точно зная, что у меня есть, но в девяносто процентах случаев ответ был один — я бедный, несчастный царь, у которого совсем нет денег. Урожай не уродился, град всё побил, засуха и наводнение выжали с меня последние деньги на восстановление земель и поддержание простых крестьян, чтобы не умерли с голода. Мне, разумеется, никто не верил, но проверить это они всё равно не могли, доступа в сокровищницу не было ни у кого, кроме трёх людей: меня, Небсения и Рехмира. Даже солдаты охраны, знали только свой небольшой участок территории, а сколько всего саркофагов находится во множестве небольших комнат подземелья дворца, никто из них не знал.

Мои размышления прервала открытая дверь и внутрь вошёл ещё более похудевший с прошлого раза и загоревший Усерамон. Я быстро поднялся с кресла и раскинул руки, идя ему навстречу.

— Наконец-то! Ты вернулся!

Он улыбнулся и дал себя обнять, сам при этом держа руки на виду, поскольку знал, что охрана за всем наблюдает.

— Мой царь, эта радость встречи взаимна, — склонил он голову, — путешествие выдалось нелёгким.

— Присаживайся, — я показал ему на диван, а не на стул и когда он устроился, я сел рядом, — ну?

— Получилось, — кратко сказал он, — я нашёл и привёз с собой старшего сына нынешнего правителя, которого похоже обходит его дядя в притязаниях на трон.

— Тебе удалось уговорить наследника нынешнего правителя выступить против отца? — искренне изумился я его успеху на дипломатическом поприще.

— Мой царь, — тут Усерамон скривился, — я был бы рад присвоить это достижение себе, но к сожалению, я вскоре представлю принца Его величеству и он сам поймёт, какой гнилой, корыстный и жадный это человек. У меня оттого, что мы свергнем хорошего правителя, которым в целом все довольны и поставим вот этого, всё переворачивается в душе. Так что нет мой царь, я его не уговаривал, наоборот, он уговорил меня это сделать, едва я об этом заикнулся. Причём при этом он так поливал дерьмом отца и дядю, что у меня случилась изжога.