Пришлось отложить отъезд, и Николай с Мариной отправились на очередное суаре. Тем более, на этом вечере ожидалось присутствие Бориса и Наталки, плюс Горчакова и Синицына. Их тоже приглашали на подобные мероприятия, поскольку волхвы отличились при спасении наследницы. За эти дни Несвицкий-младший сошелся близко с новыми друзьями. На званых вечерах они обычно проводили время вместе. Садились рядом за столом, волхвы танцевали с Мариной и Наталкой, не давая им скучать, болтали, веселились, и это скрашивало Николаю раздражение от поведения других присутствующих. Вот и на этом вечере, исполнив ритуал их представления к гостям, друзья отправились к столам, накрытых для фуршета, где предались обычному занятию — то есть выпивали и закусывали, говорили комплименты дамам и шутили. Синицын ненадолго отлучился, и вернулся с хмурым выражением лица.

— Там, — обратился он к Несвицкому и указал на плотную толпу вдали от столиков, — о тебе и цесаревне рассказывают гадости. Дескать, вы любовники, потому тебя и пригласили на молодежный бал. Не по заслугам оказали честь. Что на деле никакой ты не Несвицкий, а адмирала просто попросили, чтобы он тебя признал наследником. Ну, чтобы цесаревне не позорно было спать с простолюдином.

От неожиданности Николай едва не подавился.

— Кто это говорит? — спросил, прокашлявшись. — Как имя смертничка?

— Не знаю, — сообщил Синицын. — К нему там не пробьешься — толпа стоит. К тому же я, едва услышав, поспешил сюда.

— Сейчас узнаем! — Николай решительно пошел к толпе. Следом устремились волхвы, Марина и Наталка.

Приблизившись к гостям, они остановились и прислушались.

— Уверяю, господа, что это правда, — донеслось к ним из-за спин. — Источники надежные. Фальшивый князь Несвицкий и великая княжна Екатерина состоят в интимной связи. Поэтому он так ее и защищал. Присутствовавшие на бале прекрасно видели, как он по-хозяйски лапал ее грудь. Привык к такому, даже посторонних не стеснялся. И нас будут уверять, что цесаревна — девственница…

— А ну-ка расступись!

Николай ввинтился между спин и, не замечая недовольных возгласов расталкиваемых им гостей, пробился в центр толпы, где встал перед рассказчиком. Окинул его взглядом. Какой-то хлыщ в гражданском. Молодой, но рожа со следами возлияний. Увидев перед собой волхва в мундире с орденами, хлыщ икнул и умолк.

— Я князь Несвицкий, — с угрозой в голосе промолвил Николай. — А ты чьих будешь? Обзовись!

— Что значит «чьих»? — хлыщ приосанился. — Я князь Голицын, Генрих Эдуардович. Наш род идет от Гедиминовичей.

— Мне наплевать на род, — проинформировал его Несвицкий. — Не тот ли ты Голицын, чей пригласительный билет на бал стал пропуском для террористов?

Подробности покушения на цесаревну Николай узнал от деда — в том числе о злосчастном пригласительном билете. Но другие об этом не слыхали. В окружавшей их толпе вполголоса загомонили.

— Я им его не передавал, — смутился хлыщ. — Билет украли. Сам я не смог прийти на бал, поскольку заболел.

— Ну, с этим разберутся, — пообещал Несвицкий. — Насколько знаю, следствие о покушении на цесаревну пока что не закончено. У меня другой вопрос. Сам ты во дворце в Архангельском не находился, что там творилось видеть не мог, однако же набрался наглости порочить девушку, приписывая ей всяческие гадости. Я впервые увидал великую княжну, придя на бал, и это может подтвердить моя невеста, с которой мы в Москве не расстаемся. Я, значит, лапал грудь наследницы? А то, что та была пробита пулей, и мы с невестой по очереди зажимали рану, останавливая кровотечение, ты знаешь, гнида?

— Да как вы смеете! — нахохлился Голицын.

— Очень даже смею. Получи, скотина!

От мощной оплеухи голова Голицына свернулась вправо.

— Это за великую княжну! — пояснил Несвицкий. — А это лично от меня!

Вторая оплеуха вернула голову хлыща в прежнее состояние.

— Да вы… Я это не оставлю! — завопил князек.

— Что, вызовешь меня на поединок? — хмыкнул Николай. — Попробуй, смертничек! Дайте ему ножик. Иван? — он обернулся к лейтенанту. — Одолжи мне кортик. Расступитесь, господа! Гедиминович — к барьеру!

— Остановитесь, князь! — к ним протолкался хозяин дома. — В империи дуэли — преступление! Они приравнены к убийству.

— Жаль, — Николай пожал плечами. — Но я бы попытался. Эй, Гедиминович, если не наложил в штаны, то приезжай в Царицыно. Законы там другие. Полагаю, что главнокомандующий разрешит нам поединок. Твой гроб в Москву отправим специальным рейсом. Я оплачу.

— С тобой другие разберутся, — пробурчал князек и убежал, пробившись сквозь толпу.

— Марина! — обратился Николай к невесте. — Идем отсюда. В доме, где принимают гнид, порочащих великую княжну, нам делать нечего.

— Князь, это оскорбление! — возмутился хозяин вечера.

— Неужели? — Николай сощурился. — Этот хмырь из Гедиминовичей собрал толпу и долго распинался, рассказывая гадости о наследнице, но никто не попытался закрыть ему его поганый рот. В том числе и вы — устроитель сей мерзости. Прощайте, писем не пишите. Пропустите!

Гости расступились и, взяв Марину за руку, Николай пошел с ней к выходу. Следом устремились Борис с Наталкой и Синицын. Горчаков остался.

— Послушаю, о чем тут говорят, и расскажу вам, — сообщил друзьям у лестницы. — Мне интересно, да и вам, наверно, тоже.