Награды отмечали в ресторане — большой компанией: Несвицкие, Марина и ее подруги Наталка и Галина. Последняя приехала в Москву с Акчуриным, и, судя по довольным лицам волхва и врача, у них все сладилось. Присоединились и другие волхвы — прежние друзья и новые. Было весело и шумно. Произносили тосты, танцевали, Николая попросили спеть. Праздновали в отдельном кабинете, где не мешали прочим посетителям, и он не отказался. Подарок цесаревны он взял с собою в ресторан — инструмент был удивительно хорош, с ним не хотелось расставаться.

— До скорой встречи! — сказал друзьям Несвицкий-младший на прощание.

Дед незаметно для всех показал Николаю кулак.

— Ты что-то знаешь? — встрепенулся Горчаков. — Поведай!

— Знает, разумеется, — улыбнулся князь Касаткин-Ростовской, — но ничего не скажет. Ты плохо знаешь Николая: он, если что задумал, то непременно сделает. Смотри сюда! — он указал на свой мундир. — Четыре месяца назад здесь не висело ни одной награды. Теперь три ордена, из них два высших — империи и Нововарягии. У Якова пока что два, но и у него их прежде не было. У вас по ордену… Мой вам совет: держитесь Николая и слушайтесь его, как маму. Тогда все будет: ордена, красавицы-невесты, почет и уважение. Возле него все это будто с неба падает.

— Болтун! — одернула его Наталка. — Забыл, чем кончилась для Николая его последняя диверсия? Когда вы привезли его едва живого? Все эти ваши ордена политы кровью!

— Бывает и такое, — не смутился князь. — Идет война, а мы все офицеры. Как Коля спел? — он затянул, фальшивя: «Напрасно мирные забавы продлить пытаетесь, смеясь. Не раздобыть надежной славы, покуда кровь не пролилась… Крест деревянный иль чугунный назначен нам в грядущей мгле… Не обещайте деве юной любови вечной на земле!»

— Тьфу на тебя! — воскликнула Наталка. — Накаркаешь.

Все засмеялись и начали прощаться. Назавтра Николай с Мариной отправились в Царицыно. Накануне Марина позвонила в госпиталь и сообщила об их возвращении начальству. Болтала долго.

— Нас там заждались, — сказала Николаю, отойдя от телефона и улыбаясь.

В столицу молодой республики уже летали самолеты. Отогнав врага от города на сотню с лишним километров, Нововарягия не опасалась, что их могут сбить. Борт был гражданским, но пассажиры большей частью — офицеры, имперские естественно. Варягия уже начала подготовку к операции. Места Марине с Николаем достались впереди — зашли в салон и сразу сели. Поставили у ног два чемодана — Марина не теряла время зря и запаслась в Москве нарядами и обувью. Николай помог невесте снять шинель и положил ее на полку. Свою лишь только расстегнул, сел кресло и задремал. Лег он поздно — проговорили с дедом за полночь, а встали рано. Прощание с Несвицким-старшим и его прислугой, путь в аэропорт, там ожидание посадки…

Проснулся он, когда их лайнер стал снижаться — заложило уши. Когда борт приземлился и покатил к аэровокзалу, в иллюминатор стало видно, пострадавшее от обстрелов здание — выщербленные стены, недавно вставленные окна и покореженные буквы названия аэропорта на крыше — их не успели привести в порядок. Самолет еще не остановился, как на поле въехала полицейская машина с мигалками на крыше, а следом — черный внедорожник.

— Кого-то важного встречают, — заметила Марина, разглядев кортеж.

Николай пожал плечами — в салоне много офицеров, среди них есть генералы. Подали трап, стюардесса отворила дверь. Из внедорожника выскочил офицер и устремился по ступенькам. Через несколько секунд, вбежав в салон, он встал перед Николаем и Мариной.

— Господин майор! — обратился, козырнув. — Добро пожаловать в Царицыно. Прошу за мной, вас ждут.

— Нифига себе! — пробурчали позади. — Какого-то майора так встречают!

Несвицкий встал и обернулся. Из-за спинки его кресла на него смотрел немолодой имперский генерал. Ответить не успел. Расстегнутая им шинель зацепилась за спинку и распахнулась, открыв для обозрения мундир с наградами.

— Георгии второй и третьей степени, знак ордена Андрея Первозванного, — присвистнул генерал. — Ты кто, сынок?

— Волхв-медик при военном госпитале, — ответил Николай и помог Марине надеть шинель. Взял с полки шапку и гитару.

— Это ваш багаж? — спросил встречавших пару офицер, указав на чемоданы. Получив ответ, взял их. — Прошу за мною, господа!

— Людей он лечит, — буркнул генерал, когда все трое вышли из салона. — Так я и поверил! Глаза головореза, видал такие — и не раз. Да этот медик-волхв не одного на кладбище отправил. Вот с кем в одном строю придется воевать. Что скажешь, Автандил Вахтангович? — спросил сидевшего с ним рядом офицера с погонами полковника.

— А что тут необычного? — ответил тот. — Они семь лет со славами рубились. Военный опыт богатейший. Мне про одного недавно рассказали. Представляете, шахтер, и начинал обыкновенным ополченцем. Сейчас командует бригадой, военный чин — полковник. И он учит наших офицеров, окончивших академии, как воевать!

— Ну, с этим все понятно, но этот же совсем пацан!

— Пацаны тут тоже воевали, — сообщил полковник. — Бывало, что в пятнадцать лет вставали в строй. Не дай Бог нам пережить, что здешним людям довелось! Скорей всего, что этот волхв подростком начал и постепенно выбился в майоры.

— А наши ордена у него откуда?