— Показывайте! — предложил Кривицкому и волхву после того те назвали свои имена и должности.

Гостя отвели в подвал, где продемонстрировали автоклавы. Тот достал из сумки небольшой прибор, состоявший из стеклянной емкости с делениями и прикрепленной к ней фонариком. Все это размещалось на маленькой платформе из металла. Зачерпнув из автоклава миниатюрным ковшиком на ручке, гость заполнил емкость и включил фонарик. С минуту наблюдал, как кружатся корпускулы и слил раствор обратно. Прошел к второму автоклаву, где процедуру повторил.

— Концентрация частиц ориентировочно пятьдесят на миллилитр, — сообщил Кривицкому и Николаю, с любопытством наблюдавших за его манипуляциями, — что вдвое больше минимального стандарта. Покупаю.

— Вам перелить раствор в бутыли? — предложил Кривицкий.

— Не нужно, емкости у нас с собой. Их привезли на самолете, а здесь наняли грузовик, который ожидает во дворе. Сейчас я приглашу рабочих.

Плотницкий вышел и вернулся с двумя мужчинами, которые несли с собой небольшие пластиковые бочки. Установив их возле автоклава, рабочие подключили к электричеству небольшой насос и, опустив шланг в автоклав, перекачали жидкость в емкости. После того, как бочка заполнялась, на ней завинчивали крышку и клеили поверху этикетку. На ней Плотницкий помечал дату и концентрацию раствора. Довольно быстро автоклавы опустели, причем, их даже наклонили, чтобы собрать все до последней капли. Бочки унесли, а Плотницкий показал хозяевам шкалу на счетчике, закрепленном на насосе.

— Двести четыре литра плюс сто семнадцать миллилитров. За них и заплачу.

— Так скрупулезно? — удивился Николай.

— В фармации так принято, — пожал плечами гость. — Учет. И в клиниках расход считают строго, а в частных пациент оплачивает каждый миллилитр.

— И сколько платит?

— Четыре-пять ефимков за один.

— Ни хрена себе! — присвистнул Николай.

— Ну, можно не платить, поскольку в государственных бесплатно, — пожал плечами гость. — Но ждать придется долго — очередь большая. Когда очередная партия раствора?

— Сегодня ж зачарую, — пообещал Несвицкий. — Два автоклава.

— Тогда поступим так, — сказал Плотницкий. — Подпишем договор, я дам вам чек на миллион за эту партию и в счет будущих поставок. Отнесете его в банк, и сумму вам переведут на счет в течение пяти рабочих дней. Скорей всего, пораньше. В Царицино прибудет наш сотрудник, который и займется приемкой и отгрузкой. Как только сумму выберете, он даст вам новый чек. Согласны?

— Да, — сказал Кривицкий. После того, как гость покинул кабинет, он взял оставленный им чек и посмотрел на Николая. — Никогда так быстро мы не зарабатывали столько денег. Вы просто клад!

— Про мою долю не забудьте, — напомнил Николай.

— Получите, — Кривицкий отмахнулся. — Не считайте меня жадным. Прекрасно понимаю, кому обязаны вот этим миллионом. И другими, которые, как я надеюсь, воспоследуют. Эх, сколько оборудования купим! — он аж прижмурился от радости.

— Кабинет отремонтируйте, — порекомендовал Несвицкий. — Неудобно принимать в таком гостей из-за границы.

— Вы так считаете? — задумался Кривицкий.

— Вот именно, — ответил Николай и отправился в подвал.

Конвейер заработал. Два раза в день Несвицкий отправлялся в госпиталь, где чаровал раствор, а остальное время проводил с приемной дочкой. Гулял с ней и рассказывал ей сказки, однажды съездил с Машей в зоопарк. Осколок мирной жизни, он как-то сохранился на войне. Девочке понравилось. Она восторженно смотрела на животных, восклицала и даже покормила лань, дав ей печенье на ладошке. Опеку над ребенком оформили им быстро. Николай представил документы, их посетила педагог, поговорила с девочкой, ее приемными родителями и подписала акт обследования. Машу приняли и в детский садик. Она туда ходила с удовольствием — такие ж детки, среди которых она ничем не выделялась со своей новой ручкой. Жизнь устаканилась. С деньгами тоже было хорошо. Через неделю Несвицкий получил свои сто тысяч на открытый в банке счет. Их вполне хватало на покупку трехкомнатной квартиры, но Несвицкий не спешил. Мысль об отдельном доме его не оставляла.

Однажды в цокольный этаж, где он только что покончил с автоклавом, прибежала запыхавшаяся секретарша Кривицкого.

— Степан Андреевич просит вас зайти к нему! — сказала торопливо. — Немедленно!

— А что случилось? — удивился Николая, отряхивая руки.

— К нему пришли какие-то мужчины. Поговорили в кабинете, после чего Степан Андреевич и попросил меня позвать вас.

— Что за мужчины?

— Не знаю. Одеты хорошо, но рожи уголовные.

— Понятно. Что ж, идемте!