— Не шаблонно мыслишь, в отличие от наших, — только хмыкнул дед, когда внук поделился планами по поводу привезенных им антигравов. — Жилеты эти разработали давно, но почти не применяли — сочли неэффективными. Благодаря ему волхв может продержаться в воздухе чуть дольше, чем обычно, но не настолько, чтобы это кардинально повлияло на выполнение задачи. Чем тяжелее волхв, тем меньше помощь от жилета. Проще отправить на задание того, чей дар сильнее. Но применить жилет для перевозки грузов… Проверим.

Попробовали — получилось. Для испытаний сшили специальные мешки, в которых имелись лямки для жилетов чтоб те не спадали в воздухе. Перевозку человека проверили на манекенах, которые на время одолжили в магазинах. Воздушные тележки работали без сбоев. Надел — груз приподнялся, после чего берешь его за лямку и тащишь за собой в полете. Еда, оружие, боеприпасы — все можно взять с собой на задание. Да, дальность перелета сокращается, но не критично, зато не нужно экономить каждый грамм поклажи.

На первое занятие Несвицкий прибыл при параде, надев все ордена. Не чтоб похвастаться, а для того, чтоб избежать ненужных разговоров. Чему, мол, может научить юнец? Все волхвы, прилетевшие в Царицыно, годами были старше Николая, порой, значительно. А так увидят ордена, которые так просто не дают, проникнутся… Так все и вышло. Единственное — офицеры попросили рассказать, за что он получил награды, после чего зауважали.

Взвод волхвов Николай разбил на группы, во главе которых поставил Акчурина и князя Касаткина-Ростовского. У друзей имелся опыт проведения диверсий, вот пусть и делятся с коллегами. По плану, разработанному Николаем, волхвов натаскивали в разных дисциплинах: по взрывному делу и стрельбе, умению брать языков, снимать охрану и даже говорить по-славски. Сам Николай учил лишь проводить диверсии. Мино-взрывному делу обучал сапер, на стрельбище волхвов водил другой наставник, а язык преподавала пожилая дама из университета.

— Зачем нам этот славский? — пожаловался как-то Николаю молодой майор. — Язык сломаешь, пока все это выговоришь!

— Якуб Ахметович, расскажите, — Несвицкий глянул на Акчурина.

Татарин улыбнулся.

— В последнем рейде в тыл противника мы выдали себя за славов. Передвигались на машине и на блокпосте при въезде в город к нам прицепился лейтенант из националистов. Ткнул в меня пальцем и спросил: «Почему вот этот узкоглазый? Пусть скажет ‘паляниця!»

— А вы? — не удержался от вопроса жалобщик.

— Ну… — Акчурин почесал затылок.

— Подполковник дал ему уклончивый ответ, — сказал Несвицкий и повторил слова Акчурина на том посту. Волхвы захохотали. — В результате лейтенант едва его не застрелил. Пришлось вмешаться мне, я слово «паляница» знаю. Плюс подкрепил его оружием, направленным на лейтенанта. Однако не будь тогда в машине с нами подполковник Службы безопасности противника, агент Нововарягии, пришлось бы воевать. Задачу мы б не выполнили. Вот вам пример, когда, казалось бы, такой пустяк, как всего лишь слово, ставит под угрозу операцию. Понятно, что за считанные дни язык не выучить. Но знать пару десятков обиходных фраз и заучить их так, чтоб от зубов отскакивали, вполне возможно.

Из-за занятий Николаю пришлось уменьшить производство раствора на продажу. По утрам он чаровал свой автоклав, садился в внедорожник и мчал на полигон, где тренировал волхвов. Там приходилось самому летать, показывая диверсантам, как выполнять тот или иной прием, а после многократно повторять его с учеником. Порой он уставал настолько, что к вечеру хотелось только лечь и более не шевелиться. Но дома ждала Маша. Завидев на пороге дядю Колю, она бежала обниматься и требовала поиграть с ней и прочитать ей сказку. Не обижать же кроху? После того, как девочку укладывали спать, Несвицкий валился на диван и лежал там долго, почти не шевелясь.

— Зачем ты так себя изводишь? — спросила как-то раз его Марина. — И волхвов гоняешь так, что они едва живые. Наталка с Галкой жаловались: мужья домой приходят никакие.

— Хочу, чтоб они выжили, — ответил Николай. — Когда волхвов отправят на задания, они должны им показаться легче, чем учеба. Тогда у них получится нанести урон врагу, и возвратиться к женам.

— Выходит, будем наступать? — сощурилась Марина.

— Я этого не говорил, — попытался соскочить Несвицкий.

— И без того все знают, — хмыкнула супруга. — В Царицыно идет за эшелоном эшелон. Везут солдат, а с ними — танки и машины. Не успевают разгружать. Всем говорят, что это добровольцы из Варягии, которые сменяют воевавший прежде корпус. Но обратно эшелоны идут порожняком. В наш госпиталь завозят койки и лекарства, так было перед наступлением зимой.

— Это плохо, — скривился Николай. — Могут сообщить врагу, а тот начнет готовиться нас встретить. Потери будут больше.

— Не сообщат, — ответила Марина. — Их агентуры больше не осталось в городе, а наши лучше рот зашьют себе, чем скажут. Как к славам здесь относятся, ты сам прекрасно знаешь.