Трель телефона разбудила Николая около шести утра. Слетев с постели, полусонный, он ринулся в прихожую, где снял трубку с аппарата.

— Алло?..

— Николай Михайлович, берите Марину Авенировну и приходите в госпиталь, — он распознал в наушнике басок Кривицкого. — Немедленно!

— А что случилось?

— Прилеты, много раненых. Я к вам отправил санитарку посидеть с ребенком. Поторопитесь!

Кривицкий отключился. «Какие могут быть прилеты? — подумал Николай, шагая к спальне. — Давно уж не стреляют. Ну, разве что на новых рубежах, но там поблизости есть госпитали — их развернули сразу после наступления. Зачем везти людей в Царицыно? Это и для раненых опасно, сначала нужно их стабилизировать».

— Что там, Коля? — спросила у него жена, когда Несвицкий щелкнул выключателем. Она уже проснулась и сидела на постели.

— Нам срочно нужно в госпиталь. Прилеты, много раненых.

— А Машенька? Возьмем с собой?

— Кривицкий к нам отправил санитарку…

Умылись и оделись они быстро. Не успели выйти из квартиры, как позвонили в дверь. Открыли. Запыхавшаяся санитарка сообщила, что прибыла сидеть с ребенком.

— Проснется — отведете в садик, — сказала ей Марина. — Работает с восьми часов. Вот ключ от двери.

— Что в госпитале? — поинтересовался Николай.

— Там просто ужас! — выпалила санитарка.

То, что она ничуть не преувеличила, им стало ясно на подходе к госпиталю. В ворота вереницей заезжали кареты скорой помощи. Санитары тащили из машин носилки с окровавленными ранеными и несли их в распахнутые двери приемного покоя.

— Я — хирургию! — сказал Марине Николай и устремился вслед за санитарами.

— Я буду в отделении, — сказала за спиной жена.

В коридоре у операционных Николаю едва не стало плохо. Тележки с пациентами стояли возле стен, а те, кому их не хватило, лежали на носилках на полу. Воздух словно загустел от криков, стонов раненных людей. Вонь от разорванных кишок и такой знакомый запах свежей крови — сырой, железистый. Возле тележек и носилок копошились врачи и сестры — сортировали раненых. Здесь Николай нашел Кривицкого. Начальник госпиталя был в окровавленном халате, шапочке и в хирургических перчатках.

— Вы вовремя, — сказал Несвицкому. — Бригады приступили к операциям. Ваша задача — стабилизировать наиболее тяжелых. Не исцеляйте их — вам сил на всех не хватит. Достаточно остановить кровотечение, а дальше — мы.

— С кого начать? — спросил Несвицкий.

— Вам скажут, а пока накиньте на себя халат. Его вам принесут. Сестра!..

И началось… Кровотечение из паха — бедро разорвано осколком… Оторвана нога, кровь пропитала бинт, наложенный врачом из скорой помощи. Жгут снять и руку на культю… Осколок пробил ребенку грудь… А вот открытый перелом, разорваны сосуды… Перед глазами Николая будто крутился кровавый калейдоскоп. Рука — на рану, с ладони утекло тепло, кровь перестала течь — теперь к другому пострадавшему…

Несвицкий не следил за временем, работал и работал, пока в глазах не потемнело. Очнулся на кушетке, где он сидел, затылком упираясь в стену.

— Попейте! — стоявшая напротив медсестра подала ему кружку с чаем. Тот исходил парком. Несвицкий взял кружку липкими окровавленными пальцами и приник губами к краю. Чай был горячим и сладким до приторности, но Николай глотал его, как истомившийся жаждой путник пьет воду посреди пустыни, после чего вернул посуду медсестре.

— Ведите меня к раненым!

— Так нету больше, — сказала медсестра. — Тяжелых вы стабилизировали, а прочие пока что подождут. Отдохните, Николай Михайлович, вы плохо выглядите. Лицо осунулось и бледное. Я помогу вам привести себя в порядок. Степан Андреевич велел за вами присмотреть.

«Даже в таком бедламе не забыл», — тепло подумал о начальнике Несвицкий.

— Идемте!

Через несколько минут, умытый, снявший окровавленный халат, Николай сидел на стуле в своей комнате и жадно ел. Поздний завтрак ему доставили из кухни. Насытившись, Несвицкий закурил, стряхивая пепел в опустевшую тарелку. Плевать, что в госпитале курить запрещено! Нет сил идти во двор… Затем он завалился на кушетку и не заметил, как уснул.

Разбудила его Марина.

— Как чувствуешь себя? — спросила, когда муж разлепил глаза.

— Нормально, — ответил Николай, прислушавшись к себе.

— Мне говорили, что едва живой ушел из хирургии.

— Работы было много, поэтому устал смертельно, зато теперь в порядке — поел, поспал. Как раненые? Мне обратно к ним?

— Не сейчас, — ответила Марина и присела рядом. — Кого успел стабилизировать, жить будут. Потом поможешь. Но трое умерли — ранения тяжелые, — она вздохнула. — Кривицкий говорит, чтоб если бы не ты, то потеряли б много больше. Во-первых, остановил кровотечения, второе: помогала плазма, которую зачаровал. Степан Андреевич спрашивает: ты в состоянии сегодня поработать с нею — расход большой, она почти закончилась.

— Смогу, — ответил Николай. — Но нужно пообедать.

— Пошли, — Марина встала. — Вместе поедим.