— Учиться лучше нужно было! — сварливо пробурчал поручик. — Знать ТТХ машин противника, их слабые места. Тогда и победишь в бою.

— Нет, Леша! — покрутил Самоха головой в ребристом шлеме. — Такое можешь ты один. Орел!

— Да ну тебя! — ответил Бердник. — Ладно. Как батальон? Здесь скоро будет?

— Минут через пятнадцать, — сообщил Самоха. — Недавно связывался.

— Хорошо…

Он не договорил, поскольку заместитель указал рукой ему за спину.

— Там кто-то едет на машине.

Поручик оглянулся. По грунтовке от поля боя к ним приближался открытый внедорожник. Подъехал ближе, и Бердник разглядел в нем командира бригады. Поручик выскочил из танка, встав за его кормой. Внедорожник подкатил к нему, и из машины выбрался начальник.

— Господин полковник! — откозырял ему поручик. — Третья рота по вашему приказу вступила в бой с противником, уничтожив в нем примерно десять немецких «Барсов». Точней не посчитали. Еще сожгли три «Мамонта», вернее, два сгорели, у третьего сбита гусеница, а экипаж сбежал. Наши потери — один танк. Экипаж его погиб, — добавил он со вздохом.

— Как вы подбили самоходки? — спросил его полковник. — Всей ротой, что ли, навалились?

— Разрешите обратиться? Это не мы, — наябедничал подошедший заместитель. — Поручик Бердник справился один. А наши танки за холмом стояли.

— Один? — нахмурился полковник. — Не ври мне, подпоручик!

— Не вру, — обиделся Самоха. — Вот у него спросите! — он указал на Бердника.

— Рассказывай! — велел поручику полковник, мысленно отметив след от снаряда на башне его танка, кровь от осколков на щеке молоденького офицера.

И Бердник рассказал.

— Ты, значит, утверждаешь, что это был расчет? — спросил его полковник. — Не глупая бравада?

— Так точно, господин полковник, — подтвердил поручик. — Маневр довольно сложный, но у меня отличный экипаж — четвертый год воюем вместе.

— Сколько тебе лет? — спросил полковник.

— Двадцать шестой пошел, — ответил Бердник.

— Как выросли сыны! — вздохнул седой полковник. — Майор, — он повернулся к адъютанту. — Весь экипаж поручика представить к орденам Георгия. Как наградить других, он сам напишет. А ты, сынок, — он посмотрел на Бердника, — готовься принять первый батальон. Приказ сегодня подпишу.

— А как же Перевалов? — спросил ошеломленный Бердник.

— Погиб твой тезка, — опять вздохнул полковник. — Сгорел Алеша в танке. Если бы вы еще немного задержались, потери были б больше. Благодарю за службу, капитан!

— Служу республике! — вытянулся Бердник.

Командир бригады пожал ему руку и заскочил в свой внедорожник. Тот лихо развернулся на дороге и укатил.

— Поздравляю, — сказал поручику Самоха. — С должностью и чином. Рад за тебя, Алеша!

— Про чин полковник не сказал, — растерянно заметил Бердник.

— Назвал-то капитаном. Начальники не ошибаются, — возразил Самоха. — Так что готовь погоны.

— А ты готовься принять роту, — ответил Бердник. — И запомни: я с вас не слезу, пока любой не станет действовать, как я сегодня. Понятно, подпоручик?

— Так точно! — сообщил Самоха. И засмеялся…

[1] «Гусля» — танковая гусеница.

[2] ТТХ — тактико-технические характеристики.

Глава 14

14.

Совещание в Генеральном штабе Славии случилось многолюдным. Прибыли президент и премьер-министр, спикер парламента и руководители спецслужб. Про командующего славской армией с многочисленными заместителями и разговора нет — все тут присутствовали. Приехал и военный советник Германии генерал фон Лееб.

Докладывал начальник Генштаба. Выглядел он подавленно, говорил негромко, но тишина, висевшая в зале заседаний, позволяла расслышать каждое его слово. Доклад шел на варяжском языке — специально для фон Лееба, который славского не понимал и не хотел его учить. Это обстоятельство, впрочем, никого не напрягало. На закрытых совещаниях, где пресса не присутствовала, руководители республики обычно общались на варяжском — так им было проще и привычнее.

— Прорвав нашу оборону здесь и здесь, — генерал ткнул указкой в висевшую на стене большую карту, — объединенные войска империи и Нововарягии, не встречая сопротивления, развивают наступление по направлению к Борисфену, заходя с севера и юга. Темп их продвижения составляет 40–50 километров в сутки.

— Почему не встречая сопротивления? — вдруг истерически взвизгнул президент. — Где наши войска?

Взгляды всех присутствующих обратились к президенту. Смотреть на него было неприятно. Щека дергается, глаза вращаются в орбитах. «Успел вынюхать дорожку, — с брезгливой миной на лице определил фон Лееб. — Мерзкий швайнехунд! С кем приходится работать?» О пристрастии главы республики к наркотикам знали все в стране и за ее пределами. Их воздействие на руководителя Славии проявлялось столь наглядно, что даже ярые сторонники президента стыдливо умолкали, когда речь заходила о неадекватном поведении их кумира.