По мере произнесения данных фраз на лице прекрасной незнакомки удивлённое выражение стало переходить в улыбающееся состояние. А когда она услышала мои последние слова, то не выдержала и рассмеялась в полный голос. В результате её заразительного смеха на нас обратили внимание почти все присутствующие в зале. При этом практически все мужчины стали улыбаться, а вот некоторые из матрон посмотрели осуждающе.

– Да! Никогда бы не подумала, что услышу такое признание от офицера, да ещё Георгиевского кавалера, – девушка сложила веер и, указывая им на меня, продолжила: – Вы должны немедленно представиться, чтобы я занесла ваше имя в свой дневник.

– Хорунжий Аленин-Зейский, Тимофей Васильевич, – я вновь склонил голову в учтивом поклоне.

– За свою правдивость и остроумие вы достойны награды. Я – княжна Мария Петровна Трубецкая, для вас с этого мгновения Мари, – произнесла девушка, протянув мне руку для поцелуя.

– Ваше сиятельство, – с почтением приложился к этой изящной и правильной формы ручке. – Это большая честь для меня.

– Если вы еще раз назовёте меня не Мари, то я лишу вас награды, хорунжий!

– Слушаюсь, сиятельная Мари, – я вытянулся во фрунт и пожалел, что у меня мягкие казачьи сапоги без шпор. А то бы сейчас щёлкнул каблуками и позвенел бы шпорами.

– Сиятельная Мари, – медленно, словно смакую каждую букву, произнесла красавица. – Так меня ещё никто не называл. Очень приятно-с. Вы, хорунжий, заслужили ещё одну награду, но какую, я пока ещё не решила. А сейчас вас ждёт бой, но не с наядой, а с драгуном Сумского полка.

Девушка с шаловливой улыбкой показала веером мне за спину. После этого жеста я несколько резковато развернулся, смещаясь в сторону. К нам решительной походкой и с каким-то отрешением на породистом лице направлялся эстандарт-юнкер в форме Сумского драгунского полка. Насколько я знаю по информации этого времени, – единственный регулярный кавалерийский полк, размещенный в Москве. И служили в нём одни богатые буратины. Действительно богатые.

Эстандарт-юнкер, подойдя, окинул меня каким-то высокомерно-презрительным взглядом. Правда, когда взгляд скользнул по моим наградам, в глазах мелькнула зависть. После этого он повернулся к девушке и скучающим голосом произнёс:

– Мари, ты не познакомишь нас?

– Алекс, с удовольствием. Хорунжий Аленин-Зейский Тимофей Васильевич. Ему я только что даровала право называть меня Мари. – Княжна строго посмотрела на юнкера. Потом повернулась ко мне и, показывая веером на драгуна, произнесла далее: – А это граф Алексей Алексеевич Белёвский. Мой хороший друг, которому также дано право звать меня Мари.

Пока девушка представляла мне графа, тот из-за её спины буквально прожигал меня взглядом. «Ой, как тут всё запущено», – подумал я и постарался придать взгляду саму доброжелательность.

– Приятно познакомиться, ваше сиятельство, – я склонил голову в коротком поклоне.

Ответить граф не успел, перебитый Мари:

– Господа, вы здесь пообщайтесь, узнайте лучше друг друга, а отлучусь ненадолго, меня зачем-то мамам зовёт.

Произнеся со скоростью сто двадцать слов в минуту данную фразу, княжна развернулась, взмахнув подолом платья и показав туфельки, после чего быстро направилась к хозяйке имения.

Я с улыбкой на лице проводил глазами этот огонь в юбке, а когда повернулся к графу, то наткнулся на его бешеный взгляд.

– Господин хорунжий, может быть, вы объясните мне вашу улыбку сейчас и то легкомысленное общение с княжной, которое я наблюдал несколько минут назад! И что вас связывает с Мари?! – Белёвский буквально кипел, но слова, которые он произносил, были холодными, как лёд.

Я же, глядя на него, чуть не расхохотался, настолько граф мимикой, интонацией был похож на Ипполита из фильма «Ирония судьбы», когда он разбирался с Лукашиным, в каких тот отношениях с Надеждой. Еле сдерживая готовую расплыться по лицу лыбу, постарался ответить со всей серьёзностью.

– Ваше сиятельство, я мог бы вам сказать, что это только моё дело, – и увидел, как голова графа дёрнулась от этих слов, как от пощёчины. – Но судя по всему, вы сильно влюблены в Мари, а она, видимо, дала повод считать вам себя несколько большим, чем её друг.

Граф, с языка которого уже были готовы сорваться слова, после которых всё шло бы к дуэли, дослушав меня, замер. А потом сдержанно произнёс: «Это так!»

– С княжной мы познакомились пять минут назад. Я новый сосед Трубецких по имению, которое расположено рядом с деревней Курковицы. Княгине Трубецкой я ещё даже не представлен, хотя прибыл по её приглашению. Мари меня перехватила.

Пока я произносил эти слова, то видел, как граф оттаивает прямо на глазах. «Вот уже и улыбка на лице появилась. Неужели все влюблённые такие придурки, – подумал я про себя, делая паузу в разговоре. – Хотя интересно было бы на себя со стороны посмотреть, когда был влюблён в Мэй. Общий срок жизни к шестидесяти годочкам тогда приближался, а всё равно вёл себя как идиот. Психовал, ревновал к каждому столбу».

– Надеюсь, я ответил на ваш вопрос, что меня связывает с княжной, ваше сиятельство?

Алексей Алексеевич с радостным выражением на лице кивнул мне.