– Николай Павлович, в ближайшее время будет обнародован указ о назначении цесаревича наместником Дальнего Востока. Для его охраны будет создан личный конвой наследника. Он будет состоять из лейб-гвардейских взводов казаков Кубанского, Забайкальского, Амурского и Уссурийского войск. Штатное расписание ещё утрясают, но предварительно: командир конвоя, три помощника, казначей, четыре командира взводов и сто шестьдесят казаков. Кроме того, будут приданы секретные агенты в количестве тридцати человек.

– А какую должность займете вы, Тимофей Васильевич?

– Одного из ваших помощников, который будет отвечать за работу секретных агентов и личников цесаревича.

– Вы так уверены в моём назначении?

– Не знаю почему, но уверен, Николай Павлович. Более подробно обсудим всё после высочайшей аудиенции. А теперь давайте перекусим, а потом направимся во дворец. Теперь надо пройти много охранных регламентов, прежде чем попадешь на приём к государю.

Я стоял на том же месте палубы парохода «Вестник», на которое упал, когда в меня попала пуля, выпущенная, предположительно, японским снайпером. Она предназначалась будущему императору Николаю Второму, но я её принял на себя. Точнее, прыгнуть на пересечение траектории пули тело заставил его настоящий хозяин – Тимоха Аленин. После этого его составляющая ушла, а в этом теле осталось только моё сознание.

Я провожал глазами дерево на острове Разбойный, откуда стрелял снайпер. Высокая сибирская лиственница постепенно удалялась по левому борту назад по ходу парохода. В этот раз «Вестник» шёл по высокой воде через фарватер между островами.

За спиной раздался скрип открываемой двери. Я резко повернулся. Из дверного проема вышли двое казаков-личников Кубанского взвода. За ними на палубе появился цесаревич. С боков к нему сразу пристроилось двое казаков, которые стояли по бокам двери каюты.

«Хоть что-то начало получаться, – подумал я, глядя на эти перестроения. – Просил же Головачева набрать во взвод кубанцев молодёжь. Нет, млять. Две трети – заслуженные казаки-бородачи старше тридцати. А их попробуй переучи! Счас! Сопляк какой-то будет вразумлять их конвойной службе. Мы, чай, уже кто два, а кто и три раза на сверхсроке отслужили. И в других взводах, чувствую, будет такая же хрень. Как же, в лейб-гвардии должны служить только лучшие из лучших».

– Ваше императорское высочество, вы слишком рано вышли из каюты, – между тем я обратился к Николаю.

– Аленин, как ты мне уже надоел своей опекой за эту дорогу! – наследник смотрел на меня с усмешкой. – Дай и мне посмотреть на то место, откуда в меня стреляли.

– Вон та лиственница, ваше высочество, – я указал рукой на отдаляющееся дерево.

Цесаревич, а теперь и наместник Дальнего Востока, Николай Романов, прикрытый с четырёх сторон коробочкой из казаков, долго смотрел на исчезающее вдали дерево. Передёрнув плечами, наследник спросил, стоя ко мне спиной:

– Тимофей Васильевич, а о чём вы думали, когда прыгали на перехват пули?

«Что отвечать? На хрен мне всё это нужно?! Такая реальная была мысль. Не поймёт будущий император. А о чём помышлял тогда Тимоха, как-то в мозгах не сохранилось», – промелькнуло в голове, и я ответил:

– Не успеваю. Об этом успел рассудить, ваше императорское высочество.

Николай резко развернулся. Внимательно посмотрел мне в глаза и протянул мне свою правую ладонь.

– Спасибо, Тимофей Васильевич! Ещё раз спасибо!

– Ваше императорское высочество, я вознаграждён за те события выше всякой меры. Но самая важная награда – ваша благодарность, – ответил я, аккуратно сжав ладонь цесаревича.

– Не льсти, хорунжий Аленин-Зейский. До царедворцев тебе далеко. И такое поведение тебе не идёт. На нос парохода пройти теперь можно, личный телохранитель?

– Да, теперь можно.

Вместе с цесаревичем, которого в коробочку взяли личники, направились на бак. Захлопали двери кают. На палубу начала выходить свита Николая. Первым вышел генерал-лейтенант Духовский. Как мне было известно от графа Воронцова-Дашкова, он вернее всего заменит барона Корфа. По последним сведениям, здоровье дедушки оставляло желать лучшего. Ранение сказалось. Пока же Сергей Михайлович был старшим свиты наместника. И к нему и к барону Корфу у меня были пакеты, запечатанные личной печатью императора. Илларион Иванович ещё раз довёл до меня, что в них содержится указание не чинить мне препятствий и оказывать полное содействие в личной и секретной охране цесаревича. Такое вот высокое доверие со стороны императора. Мне вспомнилась последняя встреча с Александром Третьим перед отъездом и его слова:

– Тимофей Васильевич, думаете, зачем мне нужен в окружении Ники человек, который показал, что я ему могу полностью доверять?

Вопрос был настолько неожиданным, что я даже не оценил с ходу сказанное государем: «Человек, который показал, что я ему могу полностью доверять». А это было личное доверие императора – одна из высших оценок в Российской империи. Данная оценка дороже любых званий и орденов.

– Молчите? Правильно! Слишком мало у вас информации. Личная охрана Николая – основная ваша задача, Тимофей Васильевич. Я вас очень прошу, сохраните мне сына!

– Слушаюсь, ваше императорское величество.