– Не знаю. Понимаешь, я живу здесь три года и каких-либо отличий от моего мира на основании того, что помнил об этих временах, ранее не видел. Несоответствие началось, когда увидел, как на пристань за свитой цесаревича выходят лейб-атаманцы конвоя. В моём мире их не было. А потом вспомнилось описание князем Ухтомским посещения государя наследником станицы. И сразу же пошли различия. Раннее утро, а не ночь. В конном строю только мои казачата и лучший десяток казаков округа. Не скачки, а наше выступление на полигоне. Там другому атаману часы вручили, здесь медалями нового и старого атаманов да старейшин наградили. А дальше нападение на конвой цесаревича и на станицу. Всё кувырком пошло. Такого в моём мире не было.

– И что будешь делать?

– Не знаю, Мария. Всё зависит от того, какое решение примет государя наследник. А генерал, который, по твоим словам, как наскипидаренный по станице бегает, это его высокопревосходительство обер-егермейстер двора князь Барятинский, можно сказать лучший друг императора. От его решения тоже много зависит. А что решит его императорское величество, вилами по воде писано. Всё-таки нападение на наследника российского престола. В общем, полный абзац!

Мария, закрыв рот ладонью, с тревогой смотрела на меня.

– Но ты же государя наследника спас? – произнесла она. – Тебя же награждать надо.

«Спаси меня боже от такого внимания августейших особ», – подумал я про себя. Вслух же произнёс:

– Поживём – увидим, какие награды будут.

В это время из сеней послышались звуки шагов, и через несколько мгновений проём двери в комнату закрыла могучая фигура Митяя Широкого.

– Очнулся, счастливчик! – прогромыхал Митяй. – Это надо же, чуть ниже или в бок – и покойник, а так пулю почти в сердце словил, и живой, даже рёбер не поломало. Даже не знаю, кто тебе ворожит, Тимоха, бог или дьявол! Не сильно болит?

– Терпимо, Дмитрий. Расскажи, как там всё было у островов и в станице.

– Да чего рассказывать. – Шохирев, взяв в передней комнате табурет, вернулся и присел рядом с кроватью. – Я когда с полусотней на берег к пойме у острова прибыл, Михаил Лесков, а с ним Васька Карпов, Матвей Наумов да Лапин Трифон, все из Ольгино, на Разбойный уже уплыли на савватеевской лодке. Да какой там лодке, на этой долблёнке вдвоём с трудом разместишься, как они вчетвером в ней до острова дошли, лично мне до сих пор непонятно. У ольгинцев на Разбойном да на Большом землянки есть, где они в путину живут да рыбу заготавливают. Вот они и напросились, как знатоки островов, к Михайле, да удаль молодецкая в одном месте у них играла. Только же с первого срока службы пришли, даже женат никто не был.

– Что там произошло?

– Когда с «Вестника» эвакуировали цесаревича и всех раненых, включая твою бессознательную тушку, два десятка казаков на двух шлюпках с парохода государя наследника да еще одна шлюпка с офицерами, матросами и двумя атаманцами с «Ермака» ушли на острова. Сам там не был, мы охраной великого князя и раненых занимались. Но Никифор Селевёрстов потом рассказал, что, судя по следам, Михайло с казаками какой-то один умелец прирезал. Они на пары разделились, разойдясь по острову. Так этот варнак сначала Михайло и Наума прирезал, а потом Карпа с Трифоном. Дядьке Михайло повезло, видимо что-то почувствовал в последний момент, дёрнулся, вот в сердце ему этот мастак-убивец и не попал. Михайло ещё живым нашли. Оклемается теперь, кровищи, правда, много потерял. А остальных наглухо. Как Васька Карпов с пробитым сердцем смог около десятка шагов сделать, упасть и встать? Не представляю! Не поверил бы, если б сам не видел!

– А вы по кому стрелять-то начали?

– Да Васька как из кустов-то вывалился, а потом встал и попытался сигнал подать, мы по острову и начали палить. В белый свет, как в копеечку. Не видели никого, да и конвой цесаревича хотели выстрелами предупредить.

– А сколько нападавших было?

– Судя по следам, не больше двадцати. Шестерых хунхузов казаки мёртвыми нашли. Ещё раненые были. На песке, где их три лодки вытащены были, кровь нашли. В общем, кто живой остался, на чужой берег на трёх лодках ушли.

– И кто это был? – я вопросительно уставился на Митяя. – А на станицу кто напал?

– А вот это и мне интересно, – вахмистр почесал затылок. – Пока можно сказать, что хунхузы. У нас двое из нападавших на станицу ранеными захвачены. Один говорливый оказался из дезертиров. Да на другой берег сходили на пост китайский. Оттуда попросили асыни хафаня Лян Ксу, это который помощник офицера, к нам для опознания варнаков приехать. Лян не отказался, он же с Савиным кое-какие контрабандные дела ведёт. И картина интересная, но малопонятная получается.

Я кивком попросил Митяя быстрее продолжить рассказ. Да и Мария в нетерпении заёрзала на табурете.

– В общем, два дня назад на пост прискакал отряд хунхузов больше ста всадников. Китайские солдатики язык в одно место засунули. Двумя десятками против сотни не попрёшь. Со слов Ксу, командовал этим отрядом китаец с офицерской выправкой, будто бы правая рука Владыки Ада, про которого ты говорил. Но Лян говорит, что это ложь. – Митяй сделал паузу, глубоко вздохнув.