Реабилитация моя уже подходила к концу. Илья Сергеевич, превратившийся за эти почти два месяца из провинциального врача в солидного респектабельного джентльмена, хорошие авторские вознаграждения по патенту, они способствуют, выражал полное удовлетворение ходом выздоровления дорогого во всех смыслах пациента. Скорость восстановления его, правда, несколько удивляла. Уже через месяц он сказал, что, в принципе, меня можно бы и выписывать, но с учетом сложности случая лучше перебдеть, чем недобдеть. Я не возражал, мне было чем заняться.

На стоянке у входа в больницу меня ждал личный флайкар, купленный через сеть и доставленный сюда как раз к моей выписке. Не самый навороченный, кстати, хотя средства позволяли. Не люблю без необходимости демонстрировать окружающим свою крутизну, даже если для этого, вроде бы, имеются предпосылки. Водить такие аппараты здесь разрешалось с четырнадцати лет, поскольку автопилот все равно не даст пилоту уж очень сильно ошибиться и довести ситуацию до аварии. Двадцать минут полета над городом, и я дома.

Мама встретила меня домашним обедом. Она, вообще, любила готовить сама. Эта мода вернулась лет двадцать назад, да так никуда и не ушла.

Еда оказалась необычной, но вкусной, и я с удовольствием ел, отвечая на мамины вопросы и делясь с ней своими планами.

– Высшее Войсковое Училище Планетарного Десанта? – повторила за мной мама, словно пробуя эти жесткие колючие слова на язык, – но зачем, сынок? Деньги теперь у нас есть, и немалые. Можем переехать в новый дом, даже на Землю можем перебраться. Профессора из Колониального Технологического наперебой предлагают тебе работать с ними. Ты можешь сделать отличную карьеру. Ученых в армию не призывают. Зачем этот риск? Да и посмотри на себя, какой из тебя военный, да еще и десантник?

– Понимаешь, мама, научная карьера меня не привлекает. Да, у меня получилось всех удивить и кое-чего добиться в этой сфере…

– Кое-чего? Это ты так называешь метод лечения астероидной горячки и четыре диплома о высшем образовании в пятнадцать лет?

– Да, мама. Именно так я это называю. И сделал я это только потому, что умирал от неизлечимой болезни. Выхода у меня другого не было. Но посвятить этому жизнь я не готов. Это не мое.

– А что же твое? Бегать под пулями и стрелять в кваргов? – мама явно расстроилась и даже повысила голос, – тебя ведь могут убить там. Я уже потеряла твоего папу, хоть он и не был военным. Не хватает мне еще потерять тебя.

– Мама, – тихо ответил я, – выслушай меня, пожалуйста. Я сделаю все для того, чтобы меня не убили. Поверь мне, я и сам этого очень не хочу. Но я не могу поступить иначе. Кварги убили папу. И каждый день они продолжают убивать тысячи людей. Их нужно остановить. Ты ведь имела возможность убедиться, что если я упрусь в какую-то проблему рогом, то я ее решу. Я хочу решить проблему кваргов. Раз и навсегда решить, понимаешь?

Я говорил и удивлялся самому себе. У меня не возникло ни малейшего ощущения, будто я рассказываю легенду, скрывая за высокими словами свои истинные цели. Да, эти цели имели место быть. Но все, что я сказал маме, тоже являлось правдой, и говорил я вполне искренне. Раздвоение личности… Или, наоборот, сдвоение.

Мама молча смотрела на меня. Потом тихо всхлипнула, но сумела справиться со своими эмоциями.

– Откуда в тебе это, сын? Твой папа был добрым и отзывчивым человеком, но не жестким и целеустремленным, как ты. Я – тем более. Да и тебя в детстве я помню совсем другим. Но ты вырос, сын, и знаешь, я рада, что ты вырос именно таким. С чего ты планируешь начать?

– Спасибо, мама, – я подошел к ней, сел рядом и обнял за плечи, – ты совершенно права, я смотрю на себя в зеркало и вижу отчаянного задохлика. Вот это я и буду исправлять в первую очередь. Ну и ксенология в аспирантуре, конечно. Врага надо знать в лицо.

***

Для поступления в ВВУ Планетарного Десанта требовалось пройти ряд последовательных испытаний. Начиналось все с собеседования с военными психологами. Этот этап вызывал у меня наибольшие опасения своей непредсказуемостью. По результатам собеседования комиссией выносилась рекомендация на предмет допуска кандидата к дальнейшим испытаниям: «рекомендуется в первую очередь», просто «рекомендуется», «рекомендуется условно» и, наконец, «не рекомендуется». В последнем случае для испытуемого все на этом и заканчивалось. К моему сожалению, первый этап проходило не больше тридцати процентов кандидатов. И это с учетом того, что «рекомендуется условно» практически всегда тоже означало «приходите в следующий раз».