Лес был не слишком густым и заросшим, что давало возможность передвигаться по нему с легкостью и даже, можно сказать, с комфортом. Оборотень, звериным чутьем выбирал легкопроходимые направления, и для этого он отлучался на несколько минут, уходя в разведку, оставляя их либо на полянках, либо в уютном овраге, потом возвращался и они снова уверенно шли вперед без задержек и проблем. Но с каждым пройденным километром, его отлучки становились все чаще и длительнее, а его взгляд — напряженнее и внимательнее. Он оставался безучастным к веселым разговорам и шуткам, и его настороженный вид очень быстро заставил замолчать и всех остальных. Если раньше они могли идти парами, то сейчас они вытянулись в цепочку, шли молча и осторожно, постоянно оглядываясь и осматриваясь вокруг, прислушиваясь к малейшему звуку или шороху.

В одну из своих отлучек, когда время перевалило давно уже за полдень и уверенно приближалось к вечеру, оборотень оставил их на небольшой опушке больше чем на 40 минут. Даже всегда спокойный Горец стал нервно осматриваться вокруг, выглядывая Зара. А когда оборотень вернулся, как обычно не с той стороны, куда уходил, он был больше обычного напряжен и взволнован. Он резко изменил направление движения, свернув в совсем непроходимую чащу леса.

Они брели, прорываясь через ветки, колючие кусты, жесткую цепкую траву, петляя между деревьев. Вместо смеха и веселых шуток теперь слышалась только редкая тихая ругань, когда кто-то падал или спотыкался об пни и ветки. Когда им стало казаться, что лес превратился в сплошную стену из листьев и иголок, Зар вывел их на идеально ровную чистую поляну. Это был словно начерченный круг диаметром не больше десяти метров, усыпанный иголками, как мягким ковром и закрытым по периметру непроглядной ширмой густых зеленых веток.

Все так устали от многочасовой постоянной борьбы с непроходимыми джунглями, что сейчас ошарашенными взглядами оглядывали эту волшебную пустоту вокруг себя.

Оборотень остановился в центре поляны, прислушиваясь к чему-то и принюхиваясь. А когда полученный анализ прилегающей территории его удовлетворил, скинув сумки, он сказал:

— Здесь заночуем, — спустя мгновение он скрылся за этой густой зеленой завесой. И как всегда, в месте, где он прошел между деревьями, не шелохнулось ни листочка, ни иголочки.

Ирэн, да и все остальные, не привыкшие к таким длительным переходам, а тем более по лесу, выглядели уставшими и замученными, и хотя и понимали, что до темноты они могли бы пройти еще не один километр, в глубине души были рады такому решению оборотня.

Зар появился также незаметно и тихо, подойдя к Горцу, он не говоря ни слова, протянул ему тушку, похожую на зайца. Пока Горец рассматривал этого зверя, решая, что и как ему сделать, оборотень подошел к сваленным в кучу сумкам и, достав Женькин котелок, опять исчез между деревьев.

— И чего он раскомандовался? — Антон со злостью и раздражительностью смотрел вслед ушедшему оборотню. — Мы могли бы еще идти и идти. Тем более, что Стаурус сказал нам как можно быстрее дойти до Власлена.

— Антон, не злись. В отличие от оборотня, я до смерти устала, и мои ноги отказываются идти дальше. И еще я есть хочу, очень, — Ленка уже начала разбирать сумки, пытаясь выудить те, в которые Рокер сложил провизию.

— Нам нужен костер, — Горец уже разделал тушку, которую теперь оставалось только вымыть и приготовить.

Антон все это время продолжал стоять и наблюдал за тем, как Ирэн с Ленкой складывали одеяла в одну кучу, и сортировали провизию, оставляя что-то «на потом», что-то «на сейчас».

— Антон, нам нужен костер, так что кончай тут мечтать, а собери лучше сухих веток и палок. Да и не забудь поставить вокруг поляны защитный барьер.

— Уже поставил.

Ирэн посмотрела на мальчика, переживая, как бы он снова не перетрудился и не упал в обморок. Теперь Стауруса с ними не было, и дать силу Антону было не кому, так что она старалась все время не упускать мальчика из поля зрения и по малейшему признаку определить, когда ему нужно отдохнуть и расслабиться. Но пока она ничего опасного не наблюдала, только заметила, что он был зол, раздражителен, напоминая ежика, и все время держался в отдалении и обособленно, стараясь ни с кем не разговаривать. Всю дорогу они пытались втянуть его в свой разговор, но он либо огрызался, либо отмалчивался, поэтому, в конце концов, его оставили в покое, не обращая внимания на его недовольный вид, списав все на юношеский психоз и гормоны.

— Антон, сходишь за дровами? — Ирэн подошла к мальчику, но он быстро отвернулся, что-то нечленораздельное буркнул в ответ и, как танк, попер через деревья в лес. Ирэн хотела идти за ним, но Горец всунул ей в руки распотрошенную тушку и сказал:

— Я сам. А ты займись лучше этим, — и ушел вслед за Антоном.

Как только за Горцем успокоились потревоженные ветки, с другой стороны на поляну вышел Зар, оглядев девушек и безошибочно определив в какую сторону ушли ребята, он забрал из рук Ирэн тушку, которую она так и держала, даже не представляя, что ей с ней делать, и отошел к краю поляны, не сказав никому ни слова.