— Я и не переживаю. Просто думаю, как лучше это сделать. Сначала я сам схожу и подготовлю их.

— Хорошо, только будь осторожен. Да, совсем забыл тебе сказать. Высший сам может корректировать свой возраст и определять, на сколько ему выглядеть. Поэтому ты не останешься вечным ребенком.

— Правда? — глаза Антона засияли, и он бросился в объятья мокрого и полуодетого после душа Стауруса, и по закону подлости двери лифта открылись, и из него вышла Ирэн.

— Ну, вот опять. Пока ты ничего не успела подумать, я все расскажу тебе позже в машине. Собирайся, едем в больницу к Женьке, да и предупреди его маму. Как соберетесь, зайди за мной, я дверь оставлю открытой. А вы, оболтусы, марш отсюда, освобожусь — увидимся, — Ирэн все еще стояла возле лифта с открытым ртом и удивленно-вытаращеными глазами, а Антон еще чмокнул Стауруса в щеку и, смеясь, побежал по ступенькам вниз.

— Вот засранец маленький, — Студент протянул руку Стаурусу, — Спасибо за все, — и, кивнув на Ирэн, добавил: — За нее стоит бороться.

Затем, улыбаясь, стал спускаться по лестнице, сдерживая желание также как Антон засмеяться и перепрыгивая через несколько ступенек, сбежать вниз.

— Ну, погодите у меня. Ирэн ну и чего ты стоишь как отмороженная. Иди, собирайся. — Стаурус зашел в квартиру и захлопнул двери. — «За нее стоит бороться», а то я сам этого не знаю. Больше никому не позволю ее у меня отнять, даже смерти.

Ирэн вошла в квартиру на автопилоте, с четко заданным направлением движения. Только закрыв свою дверь, ей удалось снять оцепенение. Это же сколько можно, начинать день с такого зрелища. А сегодня он еще и целовался с мальчишкой, которому от силы то лет 16–17. Хотя Ирэн успела разглядеть, что Стас был бледным и очень уставшим, но при этом не потерял свой шарм и обаяние.

Видения голого Стаса и мысли о нем, отодвинули переживания о Жеке на второй план, и Ирэн была благодарна ему за это. Она весь вечер проплакала и ночью долго не могла уснуть, а когда все же ей удалось задремать, то все время ей снился, умирающий Женька и она снова просыпалась вся в слезах.

Сейчас стоя под душем, она вспоминала вчерашний вечер. Неужели Стас сказал ей, что любит ее, и поцеловал? Насколько это было серьезно? Может, он просто так пытался ее успокоить и отвлечь от горьких мыслей и переживаний. Возможно, ли вот так полюбить всего за несколько дней, хотя Ирэн и сама чувствовала к этому странному человеку не просто влечение, а потребность быть рядом, близко и всегда. Неужели она все-таки влюбилась в Стаса? И что есть любовь для нее? Просто ли это желание быть с человеком каждый день, каждую минуту, видеть его, чувствовать, касаться, переживать и радоваться вместе с ним, наслаждаться каждым восходом и закатом, дарить только ему улыбки и счастье, заботиться о нем и чувствовать его заботу.

Но сейчас не время думать об этом, ее ждет другой человек очень родной и дорогой. Она подумает об этом потом и попытается разобраться в своих чувствах. Может это только временное помешательство от слишком красивого и обаятельного молодого человека.

Ирэн закончила принимать душ и стала быстро одеваться. Мама Женьки будет ждать внизу во дворе через полчаса, поэтому еще есть время быстро позавтракать. Она специально не стала наносить макияж, зная, что не сможет сдержаться и снова разревется, поэтому лучше вообще без косметики, чем размазанные черные круги под глазами.

Еще вчера Ирэн позвонила домой главному редактору и взяла на сегодня отгул, вряд ли после больницы она будет в состоянии работать, да и оставлять тетю Олю одну не хотелось, уж очень тяжело она переживает, а у нее сердце слабое, мало ли что, и скорую вызвать будет некому.

Ирэн посмотрела на часы, времени почти не осталось, надо еще зайти за Стасом. Он говорил, что дверь оставит открытой, поэтому можно не звонить, а сразу зайти, или это будет не очень удобно. Наплевав на правила хорошего тона, Ирэн толкнула дверь квартиры напротив.