И повела нас за собой

Страна родная.

Зал подхватил припев. Теперь все, как один тянули:

Мы возвращаемся домой!

Мы это право отстояли!

Последний принимая бой

Мы возвращаемся домой!..

Несвицкий смолк и поклонился. В следующий миг зал словно бы взорвался: собравшиеся в нем люди кричали, хлопали в ладоши, неистовствуя в проявлении одолевавших их эмоций. Члены президиума, выбежав из-за стола, окружили Николая.

— Качай его! — воскликнул кто-то, и волхва тут же подхватили — едва успел отдать Марине укулеле. Взлетая вверх, он опасался, что не удержат, поэтому немного помогал энтузиастам, пустив вдоль тела потоки гравитации. Наконец, не утерпев, взмыл над головами, завис и объявил:

— Товарищи, хватит! Всю душу вытрясли.

На сцене засмеялись, а следом захохотал весь зал. Главнокомандующий пробился к микрофону и объявил, махнув рукой:

— Собрание закончено. Прошу к столам — отпразднуем событие.

К удивлению Несвицкого, поляну для начальства накрыли не где-нибудь в отдельной комнате, как это сделали бы в оставленном им мире. Все вместе встали за столами, и главнокомандующий, подняв рюмку, провозгласил:

— За победу! За возвращение домой!

Банкет не затянулся. После пары тостов руководители республики, пожелав присутствующим приятно отдохнуть, потянулись к выходу — им предстояло завтра рано утром лететь в Москву. А вот Несвицкого не отпустили. К нему с Мариной подходили, жали руку, обнимали и предлагали вместе выпить. Сообразив, что он сейчас наклюкается в зюзю, Николай с гитарой пробился к подиуму, где наигрывал мелодию квартет из девушек — две скрипки, альт и виолончель.

— Споем, девчата? — спросил у музыкантш.

— Вы пойте, а мы попробуем вам подыграть, — улыбнулась хрупкая альтистка.

— Что ж, начинаем, — кивнул Несвицкий и поднял укулеле на уровень груди.

За столом он выпил водки, но закусил едва-едва, и ощущал прилив энергии. К тому же радость, которая переполняла всех стоявших за столами, передалась и Николаю. Наконец он дома, среди своих…

Концерт случился от души. Песни Несвицкий исполнял веселые — все, что смог припомнить, и которые любил когда-то. Ему внимали, аплодировали, просили продолжать. И Николай старался. Раздухарился так, что исполнил песню из репертуара Аллегровой.

— Это о флотском офицере, — объявил, в последний миг припомнив, что здесь в пехоте нет чина лейтенанта. Но во флоте есть…

Младший лейтенант сидит в сторонке,

Бирюзовый взгляд как у ребенка.

Что-то не танцует, что-то не танцует он.

Младший лейтенант с улыбкой странной,

Запросто мог стать звездой экрана,

Только две звезды упали на его погон… [2]

Через минуту не только музыкантши, но и зал вторил ему, притоптывая:

Младший лейтенант бередит сердца,

Безымянный палец без кольца.

Только я твоей любви ни капли не хочу…

Домой Несвицкого с Мариной отвез капитан Боруля. Помог донести им чемоданы до площадки, поставил перед дверью и распрощался. В квартире Николай сходу ухнул в кресло, стоявшее в прихожей, и пожаловался:

— Устал…

— Еще бы! — Марина улыбнулась и села рядом с ним на подлокотник. Обняла жениха за шею. — С чего тебя так прорвало? Ты целый вечер пел.

— Не знаю… — Николай задумался. — Восторг какой-то накатился. Что удивительно: люди радуются, что возвращаются в империю, а я наоборот — что из нее уехал.

— Чему тут удивляться? — ответила невеста. — Здесь все родное. Здесь мы с тобой встретились и полюбили. Как я тобой горжусь! Ты самый лучший из мужчин — из всех, что есть.

— Не перехваливай! — он чмокнул ее в щеку. — Давай попьем чайку и ляжем спать. Нам завтра в госпиталь. Кривицкий, наверное, нас заждался.

— Он бьет копытом, как ты любишь говорить, — Марина засмеялась. — Имперский волхв, который подменял тебя, раствор чарует, но плазмой у него не получается. Степан Андреевич хочет с ней продолжить. Когда ему звонила из Москвы, ругался, требуя, чтоб ты скорей вернулся. Еле объяснила, сказав, что занят с императором.

— Погоди! — Несвицкий встрепенулся. — Так это от тебя пошло, что я уговорил царя признать республику?

— Ведь так оно и было, — Марина отстранилась и слезла с подлокотника. — Мне Николай Иванович сказал, что без тебя ничего б не получилось. Не стал бы слушать его царь. А после встреч с тобой переменился. Пошли пить чай!

«Вот так рождаются легенды», — вздохнув, подумал Николай, вставая с кресла. О том, что он омолаживает Александра Третьего, в курсе были трое: Николай, сам царь и дед, а более — никто. Но то, что он ездит императору, Марина знала, вот и решила… И дед подпел, хотя, чего греха таить, какой-то вклад в принятие царем решения Несвицкий-младший внес. «Хрен с ним! — подумал Николай. — Скоро все равно забудут…»

*

Начальник госпиталя волхва с невестой встретил неприветливо.