«И пуля снайпера», — подумал маг. Большим умом Богдан не отличался, но сообразить, что его не только убирают с глаз подальше, но и направляют в место, где могут запросто убить, хватило. Возможно, в этом и расчет: нет человека — нет проблемы. Впервые за проведенные в Европе годы он пожалел, что некогда попался на глаза вербовщикам, и те пристроили подростка в школу, где растили магов. Но делать нечего — жизнь повернуть назад нельзя. Сбежать? Во-первых, не позволят, бессмысленно, а, во-вторых, если получится, то он лишится какой-либо защиты и поддержки, потому что его будут искать имперские ищейки — он для Варягии преступник.

— Я согласен, — сказал Богдан куратору.

— Вот и хорошо, — с заметным облегчением сказал «Иван Иванович». — Мундир и деньги привезут вам завтра.

В этот вечер Богдан напился в хлам, а поутру, хмурый и похмельный, примерял мундир. Тот был армейским, камуфляжным, а не черным, как у магов. Вместе с мундиром посыльный передал ему пакет. В нем обнаружилась записка от куратора, который сообщал, что в целях конспирации другой мундир ему носить пока нельзя. Еще в пакете оказались знак мага (восьмиконечная звезда и цифра «3» в кружочке в центре), погоны лейтенанта, диплом, другие документы, нашивка за ранение, медаль за Сербию и пачка денег. Богдан незамедлительно пересчитал их — десять тысяч. А обещали миллион… Еще в записке сообщалось, что отличительный знак мага Богдану разрешается надеть, когда прибудет в Славию. Туда он полетит обычным офицером. Вот так отблагодарили за то, что жизнью рисковал…

В тот же вечер военно-транспортный самолет доставил мага в Борисфен. Вез он оружие в огромных ящиках, для пассажиров места было мало, сидеть пришлось на откидных сиденьях у бортов. Кроме Богдана этим рейсом летели унтер-офицеры и рядовые Бундесвера, которые с заметным удивлением смотрели затесавшегося в их компанию молоденького лейтенанта с медалью на мундире и знаком за ранение. Но почему он с ними, спрашивать не стали — субординация. В столице Славии Богдан переночевал в гостинице и следующим утром явился в штаб советника Германии. Там доложился о прибытии немолодому оберст-лейтенанту, командовавшему группой магов Бундесвера.

— Гм, очень странно, — заметил тот, когда прочел сопроводительные документы лейтенанта. — Предписано направить вас на помощь славам. Не понимаю: магов у меня нехватка — в прошлом году накануне наступления противника погибли шесть офицеров, включая командира группы, моего предшественника. Маг третьей степени… Какие навыки?

— Летаю, полог и огонь, — сказал Богдан.

— Не густо, но и такой бы пригодился. С чего в Берлине так решили?

— Не знаю, герр оберст-лейтенант, — соврал Богдан. — Возможно, из-за того, что обладаю опытом борьбы с повстанцами.

— Где воевали?

— В Сербии.

— Наслышан, — оберст-лейтенант кивнул. — Там действовала группа выпускников из специальной школы. Так вы из них?

— Яволь.

— Потери среди магов были ужасающие, — вздохнул командующий группой. — Идиоты. Зачем было бросать их в бой после того, как у противника появились патроны с зачарованными пулями? Теперь вот магов не хватает. Вас, вижу, тоже ранили?

— Яволь.

— Медаль за Сербию?

— Яволь.

— Маг с опытом противодиверсионных действий здесь был бы к месту. Жаль, но приказ придется выполнять. Идите в кассу, где вам выдадут жалованье за этот месяц, я им позвоню. В канцелярии получите направление в часть славов. Они пришлют автомобиль. Пока же отдыхайте, развлекайтесь, — командующий группой улыбнулся. — В Борисфене много ресторанов и доступных женщин. Немцев они любят.

Богдан последовал совету. Жалованье выплатили в местных кунах. Их оказалось много — сотни тысяч. Курс куны к европейскому экю Богдана поразил. В ресторане он заплатил за завтрак три тысячи перед этим разменяв обменном пункте сотню из своей пачки на мелкие купюры. Как пояснил ему сотрудник банка, экю здесь принимали в качестве оплаты, причем, с гораздо большим удовольствием, чем местную валюту. Официанту лейтенант дал три экю, и тот ушел весьма довольным.

Дела он завершил довольно быстро и погулял по Борисфену. Столица Славии не походила на город государства, ведущего войну. Жизнь здесь кипела: кафе и рестораны заполнены, работают театры, кинозалы, на улицах полно гуляк. Пообедав, Богдан сходил в кино, а вечером отправился в театр-варьете. Полюбовался на красавиц, отплясывавших канкан на сцене. Закончив представление, они спустились в зал, где зрители — мужчины главным образом, наслаждались представлением, потягивая из бокалов коньяк или шампанское. Одна из танцовщиц, вихляя бедрами, приблизилась к Богдану.

— Herr Leutnant vermisst[1]? — спросила по-немецки. — Ich kann Ihnen Gesellschaft leisten?

— Герр лейтенант обрадуется, — Богдан ответил по-варяжски. — Как зовут тебя, красавица?

— Оксана, — танцовщица удивилась. — Вы знаете язык варягов?

— И славов тоже. Я родился здесь, учился в местной школе.

— Так вы не немец?

— Я гражданин Германии и немецкий офицер. Садись, Оксана! Выпьешь?

— Шампанского, — ответила девица.