Все это Николай услышал от жены, когда она пришла с работы. Плачущую навзрыд Марину он еле успокоил — погибшая была ее подругой много лет. Не будь супруга беременна, заставил б выпить водки, ну, а так нельзя. Хорошо еще, что Машенька не видела. С ней занималась Антонина Серафимовна, нечаянная мать Несвицкого, верней, реципиента, в чье тело он переместился после смерти в прошлом мире. На удивление она прекрасно прижилась в их семье. Маша ее сразу полюбила и называла бабушкой. Марина даже ревновала, но все же согласилась, что лучшей няни Маше не найти. Несвицкий предложил матери реципиента жить вместе с ними в новом доме, и Антонина Серафимовна согласилась, сняв часть забот с опекунов ребенка. В тот вечер она тактично увела девчонку в детскую, где и сидела с ней, пока Несвицкий утешал Марину.

Едва закончил с этим, как пришел Акчурин, и не один. За руку подполковник вел девочку примерно лет восьми. Насупленную и растерянную. Несвицкий сразу догадался, что это дочь Галины.

— Такая просьба, Николай, — сказал, когда Марина увела ребенка. — Приюти на время дочку. Мне нужно отлучиться, а Полину оставить не с кем. Родители Галины не в себе — рыдают, плачут, пьют таблетки. Еще, не дай Аллах, окажутся в больнице, а кто за девочкой присмотрит?

— Не беспокойся, Яков, приглядим, — заверил друга Николай. — А ты куда собрался?

— Наведаюсь в поселок, где погибла Галя, — сообщил Акчурин. — Удастся — разберусь, кто там стреляет по врачам.

Несвицкий окинул друга взглядом. В набедренной кобуре короткий автомат, на поясе — гранаты в кожаных карманчиках. И пистолет на поясе… Все ясно.

— Ты помнишь, что я говорил? — спросил у подполковника. — Эмоции мешают в операциях. Ты потерял жену и жаждешь мести. Она в таких делах плохой советчик.

— Нет, Коля, я спокоен, — ответил волхв. — Вот тут свербит, — он указал на грудь, — но голова холодная. Я мусульманин, Николай, и к смерти мы относимся не так, как вы. Когда-то каждый правоверный имел тюрбан, а это, чтоб ты знал, не только головной убор, но одновременно саван, в который завернут его, когда умрет. Короче, гроб на голове, который носишь постоянно. В Коране сказано: «Смерть, от которой вы убегаете, непременно настигнет вас. Затем вы будете воскрешены и возвращены к Всевышнему…». И там же: «О, верующие, предписано вам возмездие за убиенных…» Кто совершит его, если не я?

— Поедем вместе, — предложил Несвицкий. — Я быстро соберусь.

— Нет, Коля, — покачал Акчурин головой. — Я должен сам. И адмирал мне запретил кого-нибудь с собою брать. Едва уговорил его, чтоб отпустил. Дал мне два дня.

— Будь осторожен, — посоветовал Несвицкий, сообразив, что отговаривать Акчурина себе дороже. Тем более, раз получено одобрение от деда. — Не ломись к ним дуриком, сначала все разведай.

— Мог не говорить, — Акчурин хмыкнул. — Я помню все, чему ты нас учил. До встречи, Коля! Присмотри за дочкой. А если не вернусь, возьми к себе. Тесть с тещей нездоровы и с девочкой не справятся. Прошу.

— Брось эти разговоры, подполковник! — не удержался Николай. — Приказ: вернуться невредимым. Тебя ждет дочь, понятно?

— Так точно! — козырнул Акчурин. — До свиданья.

Они обнялись, и татарин направился оставленному на улице внедорожнику. Через два часа он прикатил в поселок, где разыскал командира роты местных ополченцев, державшей фронт по берегу реки. Представился.

— Приехал разобраться с теми, кто здесь стреляет по врачам, — сообщил о цели своего приезда.

— А, эти гады, — поручик сморщился. — Не раз уже пытались их прищучить. Не получается — мобильная платформа. Проще говоря, обычный грузовик, в кузове которого и установлен миномет. Ублюдки на машине находят удобную позицию за деревьями или в низине, где дожидаются момента. Выпускают пару мин, после чего мгновенно уезжают. Пока прицелимся — а их там нет уже. И ладно бы стреляли по позициям роты, но предпочитают бить по мирным жителям. Нацисты гребанные! — поручик сплюнул.

— Уверены, что это грузовик? — спросил Акчурин.

— Так видели не раз — мелькал между деревьями, — ответил ротный. — Накрыть его не успевали. На вид — гражданская машина с кузовом, накрытым тентом. Сними его — и грузовик становится позицией для миномета. Вернул назад — и ты опять гражданский. Мы вертолетчиков просили нам помочь, они ответили: а как мы разберемся, какая цель военная? Там, за рекою, расположен город, в нем люди проживают, и, соответственно, машины ездят — возят продовольствие и остальные грузы, чем гады пользуются. Поймать их можно лишь в момент ведения огня, но с вертолетом это невозможно — услышат звук моторов и превратят свой грузовик в гражданский. Такая вот беда.

— Стреляют каждый день? — спросил Акчурин.

— Да, — подтвердил поручик. — Без выходных.

— В какое время?

— Обычно на рассвете, но могут днем, вторично, как сегодня. Рассмотрели, что у нас есть раненый, дождались и ударили по скорой помощи.

— Какая протяжность фронта для выбора позиций миномета?

— Примерно пара километров. Стреляют по поселку, а он не слишком длинный. Вести огонь, конечно, можно и под острыми углами, но тогда людей им плохо видно, да и попасть по ним сложнее. Поэтому устраиваются где-нибудь напротив и выбирают цель. Двоих уже убили, трех ранили.

Поручик снова сморщился.

— Найдется место, где бы я мог поспать? — спросил Акчурин.

— Конечно, — сообщил поручик.

— Тогда прилягу, мне необходимо отдохнуть. Разбудите за полчаса перед рассветом…